Сибирские огни, 2004, № 2

СВЕТЛАНА БОРМИНСКАЯ ЦЫГАНОЧКА С ВЫХОДОМ ТАНЯ ДУБИНИНА Еще в Красноуральске я с любопытством посматривала на женщин с животами, мой тоже был виден без очков. Ходят, как корабли, и не стесняются. Вот, думала я, они же не боятся— значит, все, как следует быть! А когда мы приехали в Полежаевск, и до появления Глафиры оставалось около полутора месяцев, я с жадностью посматривала на мам с колясками. Там, в недрах кружев что-то попискивало, я не решалась даже взглянуть— ведь нельзя без спроса смотреть на чужих птенцов, но сердце ликовало — скоро пищащий инопланетянин появится и у меня. На шестом этаже за выступом несущей стены в 54 квартире, как раз пищала недавно родившаяся девочка, и с ее мамой я познакомилась одной из первых. Маму девочки звали Таней, и она тоже приехала из Красноуральска родить дочку. Совпадение... Как обычно бывает? Ну, как люди перебрасываются первой фразой, а потом начинают улыбаться друг другу? Я ходила с таким животом, что было видно— вот-вот! Еще несколько шагов, и я рожу. Да. А она ходила гордая с нежно-голубой коляской, и в ней девочка! Мы с ней встретились глазами на второй день нашего приезда и житья в Полежа- евске. Мы обе шли по одной тропке через сосновый лес к «сталинке» и встретились тазами. — Ой,— сказала она, едва взглянув на мой живот. — Ты не бойся! — Да, — едва передвигая ногами, заворчала я .— Тебе легко говорить. — Не бойся! — толкая перед собой коляску, как ледоход льдинку, авторитетно заявила она. — Выскочит, как пробка из бутылки. — Да? — все равно не поверила я и не смогла отвести от нее глаз. Такая полная, такая красивая, щеки, как две мои попы. Сметана мезозойского периода. Она шла, и воздух шелестел, как водопад, такая неотразимая и очень большая женщина лет двадцати пяти. Из-под сарафана на тоненьких лямочках слегка выглядывал красный бюстгаль­ тер, и это было красиво, а почему не знаю. И еще, я точно знаю— такая, как есть, я была уже в год и даже раньше. Люди не меняются. Они одинаковы независимо от возраста, и неважно, как они выглядят в десять, двадцать или сто двадцать лет. Я всегда буду та же, что в шесть лет. Но только — я одна буду знать об этом. ЛЮБОПЫТСТВО ПОГУБИЛО КОШКУ На трансформаторной будке справа от подъезда висела табличка: «Здесь живет Брежнев». Из своего окна и не раз я видела, как туда заходит какой-то чистюля в обносках. И так, как я раба своей страсти к бомжам и прочим незаконным гражданам, то однажды вечером, когда Дима долго не приходил, а я ждала его на улице, расхаживая среди деревьев, сильнейший импульс заглянуть в трансформаторную будку повер­ нул меня к ней, я подошла и просунула голову в железную дверь. В будке горела свеча, в ней сидел бомж и, вглядываясь едва раскрытыми глазка­ ми, в темные углы писал, по слогам строя сложные фразы про обустройство кажет­ ся... России. — Вам чего, дамочка? — спросил меня этот глубокий человек, даже не повер­ нув немытой шеи. Я сразу поняла, передо мной — уникум, каких поискать, и чтобы не нарушить хрусталь чужого уединения, вежливо потопталась у порога и со слова­ ми приветствия ступила внутрь... Под серым пиджаком однофамильца самого славного генсека была надета узор­ чатая футболка. Только через час, когда я в подробностях рассказывала про после-