Сибирские огни, 2004, № 2

Не могу я поверить автору и когда Рат­ ников, находящийся в безвыходном положе­ нии у бандитов, вспоминая ту же Оксану, вдруг обретает второе дыхание и чудодей­ ственным образом изменяет ситуацию в свою пользу: «Неожиданно перед Ратнико- вым возникло лицо Ксаны. Жена с немой укоризной смотрела на него с широко рас­ пахнутыми глазами. Ее взгляд трепыхался израненным лебедем и кричал: «Сережа, ты должен жить! Любимый, помни, что у тебя есть я и Пашка! Ради нас останься живым. Родной!». А не верю я, потому что штамп на штампе и умопомрачительной красивостью в виде «израненных лебедей» погоняет. В обращении же к литературным ассо­ циациям и реминисценциям, без которых литературщина также не обходится, дело у В. Снежко доходит подчас до казусов. Васи­ лию Косихину, которого переправляют в Чеч­ ню, снится сон, где ему трамваем отрезает голову. Он в ужасе просыпается, но тут же успокоенно вспоминает: «Отрезанная голо­ ва — это в «Мастере и Маргарите» Булгако­ ва». Автор, конечно, свою эрудицию пока­ зал, но явно забыл, что Косихин в том виде, в каком он сам его изобразил, все чтение, по­ жалуй, лишь одним букварем ограничил, да и тот на двоих с другом искурил. Иногда автор шарахается в другую край­ ность — натурализм, и тогда появляются «ужастики» вроде вот этого: «Оглушенный подполковник в сознание не приходил. Страшно зияла физиологической пустотой и запекшейся черной кровью его левая глаз­ ница, из которой на нежный ворс ковра вы­ валился кроваво-сизый сгусток, представляв­ ший ранее левый глаз Ведьмина. Глаз жил отдельной жизнью от хозяина. Находившие­ ся в глубине желеобразного клубка нервные окончания непроизвольно и судорожно со­ кращались, доживая последние минуты». Натурализм, однако, да еще откровен­ но физиологический, никогда не был суб­ станцией художественной. Напротив, чаще всего художественную пустоту он и запол­ нял. К В. Снежко можно было бы предъя­ вить еще ряд претензий художественного плана, касающиеся и языка (в частности, пе­ ребор с ненормативной лексикой), и стилис­ тики (целые россыпи корявых, неотшлифо­ ванных фраз), и композиции, которая недо­ статочно сбалансирована, а местами просто разваливается. И это говорит о том, что ав­ тору есть в дальнейшем над чем работать. Но вопрос в другом. Есть ли у него для того необходимые ресурсы? Безусловно! При всех издержках, пове­ ствование (хоть и не роман в полном смыс­ ле и тем более не детектив по жанру), тем не менее, получилось все-таки не столько сугубо беллетристическим, сколько художе­ ственным. И когда я читаю, например, в книге «По следу оборотня» высочайшего трагедийно­ го накала эпизод о рожающей прямо на до­ роге под пулями озверевших боевиков жене российского офицера, я понимаю, что дело имею с художником, пусть пока еще доволь­ но неуклюжим, неопытным, но художником, а не с холодным литературным ремесленни- ком-поденщиком, коих немало развелось ныне на обломках прежней советской сло­ весности. И это обнадеживает. Одного бо­ юсь: как бы грязный и коварный селевый поток криминального чтива не засосал мо­ лодого автора... Григорий АРАБЕСКИН