Сибирские огни, 2004, № 2

чит. Она замыкает перекличку с классиком, определившим российские беды: с Карамзи­ ным. Российские беды — дураки и дороги. Поблескивающий подначками стих Бе- рязева, нанизывающего на строку «то мазут, то минтай, то ментовку», каждое мгновенье может выдать такую примету времени, от которой становится не по себе. Когда «под­ ступит мирозданье всей звездной мощью, как орда к стенам, меня томит невежества стра­ дание да тихий плач соседки по сынам...» Этот тихий плач — слышней грохота Истории. «А безумная сноха, которая из алкоголь­ ных дебрей ночей горняцких ринулась бе­ жать? — Из паутины скотства, из ничтожных, в сплошной поток сливающихся дней. КАК ты ее ловил в ноябрьской грязи и нёс версту, босую, на руках, к тому же возвращая... А беззлобный, Всегда счастливый Вася- дурачок? Ты, кажется, хотел его лечить? Но он, от зверских матов и побоев родительских — залез в петлю... А рыжий безногий, вечно пьяный дядя Коля, гармошкой веселивший всю округу? Не ты ли рассуждал про ЛТП, Дом инвали­ дов, помощь государства? Но он замёрз од­ нажды возле дома — с улыбкой...» Даже репортерской прозой переложен­ ные, эти факты отечественного социума спо­ собны привести в отчаяние. А если над этим фундаментом возвести обобщение? Или не над, а под — обрушить все это в бездну? Предел абсурда — телевидеоклип. Цве­ ты цивилизации. Стране грозит «китайское» расслабление: «мед по жилам и мухи на яст­ вах, жир на пальцах и пляс на костях». Переч­ ни древних народов пародируются перечня­ ми новейших хозяев жизни: «листригоны, жлобы, лотофаги, нимфы, гопники, гипер­ борейцы, демократы и полистилисты...» Как это вынести? «По горло! Я глохну от этих гремящих слезами времен. Заплата, поруха, прореха, работа, варяжий закон». Варяжий закон это, надо думать, закон силы. Все ос­ тальное — пьянка и бездумье, «пляска с вод­ кой пополам». Далее — уловите интонаци­ онный отсыл: «Это шпроты уплывают вслед за тостами во тьму. Жены глотки надрывают. В жерлах звуки завывают непостижные уму». Отсыл — к Леониду Мартынову. А вот и к Пушкину: «Пора, мой друг, покоя сердце про... Про что бишь я? Ах, да, про азиатов. Где стол был яств, там нынче мир­ ный атом, и по песку кораблики плывут». По песку высохшего моря — корабли­ ки, по небу — кресты с могил: «Тень за те­ нью — станицы крестов, перелетные клинья и стаи держат путь на Смоленск и Ростов, на погосты Твери и Валдая... Край их скрипом раздет и разъят, кличет лебедем крестная мука: не грозят, не клянут, не казнят, а сми­ ренно взывают к кому-то...» Сам поэт тоже смиренно взывает к кому- то: «Боже, простишь ли нам неразумение или рассеешь, как израильтян?» Продолжение темы: «Я уехал от нашего Бога, я покинул родимый барак, я не помню, чем пахнет эпо­ ха и почем оскверняемый прах». Финал: «То­ вара нет. И деньги отцвели. Нет капитала. Нет рабочей силы. И Бога нет. И даже нет России. Куда ж нам плыть? Похоже: в Сомали». Тут— высшая точка отчаяния. Или ниж­ няя точка отрезвления? Последний русский умер и зарыт. А кем зарыт и как все это было — Спросите у безродного дебила... Придите все! Отныне путь открыт. Ивечный горб рассыпал позвонки. Ипрочный герб распался на колосья. От праха отреклись ученики Под петушиных горл многоголосье. Идите все и на, и за Урал! Живой душой уже не залатаем. Простор, что нас воззвавши, нас попрал — Пускай Вольтер братается с Китаем. Оставив Европу брататься с Азией (в старокитайском мифологическом понима­ нии), душа выпадает из Пространства и Вре­ мени и начинает рыть землю, надеясь доко­ паться до «чуда Рода», найти опору в глу­ бинных корнях. Кстати, участие в археологи­ ческих раскопках — единственная внятно описанная поэтом деталь его биографии. Символический смысл — он раскапы­ вает тайну. У тайны обнаруживается «два лица». Одно мы уже знаем: кровь, война, ги­ бель. Другое — пустота. Сухой колодец. «По­ кров случайно приоткрывши, ничего я боль­ ше не узнаю, ничего я больше не увижу, толь­ ко пустоту да искры мрака, серый снег, что всасывает душу, только белый-белый-белый шум...» Что делать с тайнами бытия? Чего не знаете — не троньте, Не бередите сон углей, Очнутся демоны на троне, Сорвутся страны с якорей. Но поэзия на то и поэзия, чтобы бере­ дить душу. А демоны на троне и страны на якоре — это само собой. Лев АННИНСКИЙ