Сибирские огни, 2004, № 2

Нет. Я на коне люблю скакать. А вечером хожу смотреть «шаманские слезки». — Какие «шаманские слезки»? — А вот, девочка показала рукой на ковыльные бугры позади домика. — Пойдемте, я покажу. Меж буграми я увидел продолговатую яму, похожую на силосную траншею или на мощный ветровой выдув в песчаной земле. Спрыгнул на дно. Оно сверкало блёстками чешуйчатого кварца или другого минерала. Я обратил внимание на боко­ вую^ стенку она была полосатой: слой жирной черной земли, слой серого песка, слой черной земли, слой желтого песка. Интересные напластования. Эй, золотодобытчик! — окликнул меня Безбородкин, заканчивай съемку. — Спускайся сюда, — попросил я. Хищный глазомер кинооператора сразу же схватил на дне котлована зеленую нефритовую бусину величиной с кедровый орешек. Это уже была археологическая находка. И Валерий, подобрав длинный скол плитняка, орудуя им, как ножом, начал ковырять слой черного цвета. Из него сразу же посыпались черепки древнего фи­ гурного кувшина. Мы изумились. Но азарт кладоискателей потушила простая мысль: а что, если это — не котлован-выдув, а раскопки археологов каких-то двадцатых или тридцатых годов? И мы можем что-то испортить по невежеству? Бережно завернув черепки в бумагу, поднялись наверх. Попрощались с хозяи­ ном и сообразительной девчушкой и уехали в Читу. Вскоре я полетел на сессию в Москву. Решился показать находку самому Оклад­ никову, знаменитому археологу и популяризатору науки. Вот так, ни больше, ни меньше — найду Окладникова и отдам... Взял в справочной номер телефона Акаде­ мии наук СССР. Позвонил из телефона-автомата. Как ни странно, но мне дали теле­ фон какого-то института, типа истории, археологии и этнографии. Ответила женщи­ на-референт Окладникова. Сказала, что завтра в 11 часов он будет консультировать работников Исторического музея на Красной площади. — Здравствуйте, Алексей Павлович. Я студент-заочник из Читы. Вот откопал черепки, привез вам, — так я отрапортовал при встрече. — Милый молодой человек, я столько в своей жизни накопал, что потребуется описать это лет сто. А я ведь старик с 1908 года рождения. Видя мою растерянность, академик смилостивился: — Ну-с, выкладывайте. Руки ученого оказались проворными, как у гадалки на бобах. Они моментально рассортировали черепки на три кучки. — Вот вам эволюция человеческой халтуры. В этой кучке остатки кувшина самого древнего времени. Смотрите как тщательно, как искусно и талантливо нало­ жен узор — ремесло еще не разделилось на изготовление для себя и изготовление для продажи на рынке. Вот средина эволюции. «Елочка» нанесена торопливо. А вот это — явно на продажу, абы как, надо скорей изготовить кувшин и продать или обменять на шкуру медведя. _ — Это имеет какую-то историческую ценность? — спросил я. — Как сказать, как сказать... — задумался академик. — Эту древнюю культуру ученые знали давно. Предполагали, что она распространена до южной оконечности Байкала. А вы нашли ее следы в агинских степях... Любопытно, может быть... Вооб­ ще Забайкалье — уникальная в археологическом отношении территория. Есть что копать моим молодым ученикам. Кстати, вот адресок в Иркутске — отошлите свою находку туда, пусть разбираются. А вам спасибо, — академик царственно подал мне руку, ставшую увесистой, как у полководца большой науки. — Кланяйтесь батюшке Байкалу. Я отослал черепки в Иркутск и забыл эту историю. Но окрестности озера Но- жий до сих пор волнуют своей таинственностью, провалами синего горизонта, маг­ нитным покачиванием в голове, внеземной легкостью дыхания и биения сердца. Столько загадочных историй произошло со мной вокруг озера, столько стихов мгно­ венно написалось там. Буду жив-здоров — напишу. А все началось с «шаманских слезок». 179 МИХАИЛ ВИШНЯКОВ ЛИКИ ЗАБАЙКАЛЬЯ