Сибирские огни, 2004, № 2

ЮНИЛЬ БУЛАТОВ РАССКАЗЫ УЛИЦЫ БРЯНСКОЙ нето, и мальчик подпрыгивает на метр с кепкой. Некоторые ставили олимпийские рекорды... Дом Керенского был необыкновенно чист и ухожен. Стены тщательно пробеле­ ны, пол много раз прокрашен и блестел на солнце, как медный лист. Александр Федорович первым научил меня играть в шахматы и, поскольку другого такого лю­ бителя на всей Брянской не сыскать, играл со мной целыми днями, конечно, не в ущерб учебе. Он был старше на год, а учился на два класса выше и в своем мастер­ стве казался недосягаемым. Вот и сегодня я постоянно проигрывал, но большей частью из-за своей рассеянности. Я играл в шахматы и слушал волшебный рассказ Паустовского «Корзина с еловыми шишками». В те времена из-за скудности жизни по радио часто передавали красивую музыку и чудесные сказки. Рассказ не был сказкой, но был сочинен изумительным писателем и посвящен чудесному компози­ тору Эдварду Григу. Композитор встретил в лесу девочку с корзиной еловых шишек. Ее звали Дарни Педерсен, и она была похожа на Красную шапочку. Григ обещал девочке необычный подарок, но только к совершеннолетию. Девочка очень проси­ ла подарить игрушку немедленно, но композитор был неумолим. Я слушал радиорассказ и видел Дарни в образе соседской девочки Машеньки, живущей через дом от меня. Я уже исписал мелком весь ее длинный забор с точны­ ми датами своей биографии: когда и где родился и под какой фамилией живу, чтобы Маша не путала меня с другими мальчиками. Я играл и проигрывал в шахматы, а сам видел, как, задыхаясь от счастья, бежит мне навстречу девочка с зелеными сияющими глазами: «Тебя зовут Юра? Побежа­ ли играть ко мне!» Машенька цвела, как белый цветок, и когда проходила улицей, то она становилась праздничной и заполнялась флагами, цветущими яблоньками и необыкновенным ароматом. Сам я видел себя композитором Григом, который жил в доме, похожем на жилище дровосека. Дом стоял в горах среди реликтовых сосен и смотрел на северный океан, по которому катились волны из мглы и света. В моих руках не шахматные фигуры, а белые и черные клавиши, что постоянно убегают из-под моих пальцев, гремя железом или, напротив, затихая птичьим пересвистом. Река Ени­ сей вполне сходила за великий океан, а дальние горы, синеющие на горизонте, могли быть скалистыми берегами. Ржавые пароходы у каменного вокзала с острым шпилем непрерывно приветствовали меня как композитора, пишущего великую музыку для своей жены Марии. Загулявшие матросы в лице дяди Ханифа и его друзей, проходя по высокой насыпи Транспортного переулка, заглядывали в раскрытые окна компо­ зиторского дома и невольно всхлипывали, наслушавшись великой музыки. А вот и сама Машенька прошлась в хрустальных туфельках, как манекенщица по подиуму. Ветер играл ее белым платьем, тяжелые русые косы змеями вились по тонкому стану. Но что это? Прелестная Машенька запнулась о какие-то провода, лежащие на дороге, и, пытаясь освободиться от них, окончательно запуталась. Машенька вскрик­ нула и упала без чувств. Мы с Александром Федоровичем прямо через окно выско­ чили на улицу и подняли куклу Суок из не менее чудесной сказки «Три толстяка». Девочка открыла зеленые глаза и влепила мне недетскую пощечину... Оказалось, пока мы играли в шахматы, в штаб из соседнего двора проникли брянские хулиганы Колька и Вовка. Они раскопали магнето, через свой двор проки­ нули провода и сыграли злую шутку со сказочной Машенькой, что спешила в театр слушать симфоническую музыку. В тот день должна была исполняться знаменитая музыкальная пьеса Эдварда Грига, посвященная Машеньке, дочери бригадира груз­ чиков знаменитого Красноярского порта... Вечером брат Машеньки Анатолий отвесил мне при встрече два крепких щел- бана, отчего на лбу выскочила здоровенная шишка, и получилось, что вместо корзи­ ны с еловыми шишками я принес домой корзину с щелбанами. 160