Сибирские огни, 2004, № 2

По разбитым мостам, по убитой дороге, прыгая на кочках, как горные козлы, вернулись мы к родному дому. Отец мигом распахнул ворота, мы въехали во двор. И только ворота закрылись, как следом проехал черный «воронок». — ГАИ, — шепотом сказал отец, наблюдая, как мощный луч управляемой фары медленно обшаривает глухую улицу. Милиция— это для пешеходов, а милиция для водителей называется страшным словом ГАИ. Поймают — пощады не жди, машину конфискуют, водителя в тюрьму. Затаив дыхание, мы вкатили мотоцикл в сараюшку, закрыли на большой амбарный замок. И даже большой Джек, вникая в положение, ни разу не залаял, хотя ужас как был рад возвращению хозяев. И даже соседские собаки, солидарные с Джеком, ни разу не вякнули, и над улицей повисла тревожная темная тишина. Наконец страшное незримое ГАИ взмыло мотором, словно его кто-то укусил, и покатило дальше, вгля­ дываясь острым лучом в спящие дома брянских обывателей. >К § Я Он 1-0 £ 1 2м и I ПТИЧИЙ ДВОР Знаменитый сказочник Андерсен описал птичий двор с нашего двора. Как мама с папой вернулись из далекого путешествия, так тотчас большой двор густо зазеленел посадками молодых деревьев. По красной земле густо принялась черная смородина. Крупный ранет свисал на улицу через тяжелый заплот. Дюжина гусей щипала во дворе и на улице сочную траву. Я непременно отгонял гогочущее стадо на зеленую лужайку, стерег их, а вечером пригонял во двор, где нас встречали злые индюки с распущенны­ ми хвостами и красными бородами. Два петуха сидели на заборе и непрерывно кука­ рекали, сходясь между собой в нешуточной драке. Как только бабушка задумала сва­ рить суп из одного из них, так тотчас оба убежали на гору, на радость покровским пацанам, что также охотились на наших курей, бесконечно шныряющих по всей кру­ той горе в поисках своей вкусной травки, именуемой куриной слепотой. Ох, и тяжело было бабушке на больных ногах обойти покатую горку и согнать хворостиной непутевых кур. Но наше натуральное хозяйство не вписалось в великое строительство социа­ лизма. Средь тысячи заводов наш зеленый двор был, что соринка в глазу рабочего класса, и скоро все та же соседская бабушка, что до войны сгубила деда, вновь сдала в органы нашу семью. На этот раз посадили маму в тюрьму на пять лет с конфиска­ цией. Приехала машина, милиционеры покидали гусей в большие мешки, оставили бабушке только пять курочек и уехали к большой радости соседей, что вовремя спрятали своих петушков. Впрочем, неугомонная соседка скоро сдала властям всех новоявленных кулаков... Это было осенью, с трудом пережили голодную зиму, а весной умер великий Сталин. Я сидел на горе, смотрел на город, покрытый сизой дымкой из тысяч труб громадных заводов, что в течение всего дня оплакивали нескончаемыми гудками мудрого учителя, построившего великую страну, где всему есть место, только не смородине, рифмующейся с родиной... И вот много лет спустя я сижу все на той же горе под мачтой ЛЭП-110, по которой под огромным напряжением текут токи, как соки, высосанные из великого народа. Уж многих нет, а те далече от этих мест, а их жизненная энергия продолжает плавить глину, превращая ее в самолеты, что один за другим взлетают над головой с близкого аэродрома. Всем нашлось место в этих сказочных железных птицах. Только я один тоскую, ломая голову над безнадежным вопросом: где отец, где мать, где семья? Половину жизни без всякой поддержки я буду выбираться из глубокого по­ греба, в который меня кинула так называемая судьба в лице старухи, дважды разру­ шившей наше родовое гнездо. 157 ЮНИЛЬ БУЛАТОВ