Сибирские огни, 2004, № 2

ЮНИЛЬ БУЛАТОВ У&Щ РАССКАЗЫ УЛИЦЫ БРЯНСКОЙ Кот, сидя на коньке крыши, смотрел, как Пальма провожала хозяина до бани. Полю­ билось ему париться до упора, до зеленой ряби в глазах. Вот Пальма и поддерживала его, чтобы хозяин не упал на обратной дороге. И делала это Пальма с риском для жизни, поскольку из-под ворот «Лакокраски» вдруг вываливалась куча мала и при­ нималась хватать несчастную собаку за большой хвост — должно быть, злые псы принимали Пальму за лису. Я гнал беспородных недоумков толстой палкой. Пальма визжала под моими ногами и в ответ на беспорядочный вой лаяла, как из пулемета. Конечно, можно было оставить Пальму охранять двор и ходить в баню без скан­ дала. Но не мог я лишить собаку редкого удовольствия облаять свору свирепых двор­ няжек. Чем эти псы питались и что охраняли на «Лакокраске»— загадка для жителей Качи. Несмотря на пестроту шерсти, все псы «Лакокраски» имели серую масть, поскольку весь двор был усыпан белыми, как пудра, свинцовыми белилами. Баня— что клуб, много всякого услышишь о жизни города от спокойных стари­ ков. Ох, и много повидали они! Можно слушать бесконечно. Деды, хоть на волосы редки, но на язык метки. Быстро приглядевшись друг к другу, давали каждому клич­ ку. Многие уже знали меня как Качинского с волкодавом. Волкодав — это конечно Пальма, а Качинский — потому что живу на Каче. Я угнетал себя живым паром, со свистом вылетавшим из трубы, словно из паровоза, а Пальма полтора часа ждала у дверей бани, не отвечая ни на какие прово­ кации. Собаку угощали и рыбой, и пивом, но Пальма вкушала влагу только из своей кружки с надписью «Пальма». Я в свою очередь пил из своей кружки с надписью «Я» и изредка подливал пиво в Пальмину кружку. Так мы отдыхали вдвоем после бани, удобно расположившись на деревянных бочках у пивной палатки. Пить пиво научил собаку покойный дядя Ханиф. Дядя на последней стадии туберкулеза доживал дни, оставленные Богом, и пил водку, делясь с Пальмой. Однажды, в последний мой приезд, Пальма, сделавшись алкоголиком, выпила дядину водку, и он повесил ее посреди двора, должно быть, думая покушать лечебной собачатины. Тут пришел я и вынул собаку из петли. С той поры вернее друга у меня не было. ТЕТУШКА НАИЛЯ Самое счастливое время — возвращение домой после бани. После бани воздух свеж, как первый поцелуй первой девушки. Вдоль улицы Брянской по заплотам и крышам бегут быстрые тени белых туч. Пальма ходит восьмерками, обгоняя бабушек, идущих впереди с махровыми по­ лотенцами на головах— должно быть, берегут тонкие шали из козлиной шерсти. Ба­ бушки тараторят по-татарски быстро-быстро, вдвое быстрей, чем говорят русские бабушки, сидящие на скамейках у старинных заплотов. Но еще быстрее старых тата­ рок тараторит тетушка Наиля, что торопится домой на обед, не замечая племянника. Как у племянника баня, так у тетушки обед. Но это совсем не значит, что тетуш­ ка увиливает от работы, напротив, она несет ее в массы. Тетушка работает в Союзпе­ чати и ведает подпиской. А самый лучший способ принудить к подписке это обсто­ ятельно поговорить с людьми на родном языке. В итоге тетушка перевыполняет план в полтора раза и считается лучшей работницей Союзпечати, несмотря на редкое сидение на рабочем месте. Пока тетушка дойдет до дома, все мировые проблемы решатся, а там уже и обед закончится. Но у тетушки Наили есть запасное время, поскольку язык ее работает вчетверо быстрее, чем у обычного человека. Племянник и Пальма прячутся от тетушки, плутают дорогой и норовят скрыть­ ся от любимой тетки по второму мосту, который качается под ногами. И неудиви­ 146