Сибирские огни, 2004, № 2

I 3 оз и 2 к 0 к 1 3 Я" 10 ственно?!!течет именно ваша жизнь, и какой-нибудь человек застывает в изумлении — зачем он жив? для кого? Ведь никто его не любит и сам он тоже никого. В детстве любили очень недолго, совсем чуть-чуть, но так сильно, что помнится до сих пор. Ну, как дедушка Николай первый пупырчатый огурчик размером с мизинец сорвал с грядки и положил тебе в рот. Горько-сладкий огурчик. «Мальчик мой, — сказал дедушка Николай. — Мальчик золотой мой». И пошел на ночь глядя, обходить дом и сад, и тихо крестить стороны света, чтобы никто-никто-никто в темную ночь не смог войти через воздушные кресты дедушки­ ных молитв. Бомж носил редкую по красоте фамилию — Брежнев Илья Леонидович. Но на своего однофамильца похож был разве только дикцией. И то не ради лавров пароди­ ста, а по лишению зубов в тот незапамятный день, который помнил сам и рассказы­ вал друзьям: как выселяли его из квартиры за неуплату «света с газом»... — Ну,да-а? — А я не нанимался правду говорить, — в чем-то был прав Илья Леонидович, произнося эту фразу. — Брехло! — Бобик брешет,— доставал алюминиевый портсигар из штанов Илья Леони­ дович и закуривал, делал восьмую затяжку и, скажу я вам, был человеком. Иной бомж почестней будет иного банкира, не говоря уж о всяких там... Илья Леонидович, да будет вам известно, имел очень маленькие полузажму­ ренные глазки, лысую макушку, весьма пушистую по бокам и затылку, узкие плечи и некоторую согнутость в хребте по причине последних неприветливых для него лет, когда спать приходилось не там, где хочется, а откуда не гонят. — Бомжи— люди, — отходя ко сну и покушав, чего нашел, бурчал свободный во всех отношениях Илья. Лабрадор почесал за ухом и решил, что про всех жильцов второго подъезда писать — никаких лап не хватит, вот еще про Ниночку Ивановну напишет, женщина уж очень хорошая, и про педофила с геронтофилом, а про остальных узнаете по ходу разворота событий, сцен и прочей мелодраматической сущности этого романа. НИНА ИВАНОВНА «Это было столько раз! Кто-то скребся. Или— нет, я не слышала ничего, но пугалась! Замирая и воору­ жившись тесаком, шла проверять! И всегда входная дверь оказывалась открытой... отжатой... сломанной... И— никого. Я трясущимися руками закрывала ее и вспоминала: — Может, я забыла запереть? Может, я?! Сама? Сумки там мешали. Но — не могла. При моем-то страхе, при том, какой я педантичный псих по запиранию собственных замков. Может — бомж? Бывший муж? Или сосед, от которого за километр несло кис­ лятиной?» Октябрик спал, накрывшись двумя одеялами, и шумно фыркал во сне. Нина Ивановна кое-как прикрыла отжатую дверь, выглянула на лестницу, потро­ гала эмалевый номер своей квартиры «56», он держался крепко на эпоксидке, и не решилась до утра спать, слушая шаги... Уже утром спустилась и дошла до ЖЭУ. Слесарь Чигиринский выслушал ее и медленно соображая, успокоил: — Иди, замок покупай, купишь— доложишь, за 1000 не бери, бери за 900. После обеда поставлю. 100 долларов в час. Согласна? — За что? — начала смеяться Нина Ивановна. — За вредность, — поднял одно веко слесарь. И опустил. — За чью?