Сибирские огни, 2001, № 1

АНАТОЛИЙ КИРИЛИН ЧЕРЕЗ ИГРОКА и занять его место. Сколько до грани безумия? Где она, пройдена, нет? Ведь он уже мысленно совершил это! Гадость! Грязь! Безумие! Сошедший в подвал худощавый человек с седой короткой стрижкой и острыми плечами, бросив взгляд на грешную пару, затем на Найденова, быстро оценил ситу­ ацию. — Пошли отсюда. Садятся на лавочку возле подъезда. Худощавый закуривает, Найденов изо всех сил сжимает кулаки, чтобы унять дрожь в руках. — Травка? — спрашивает, чтобы хоть что-то сказать. — Нет, — усмехается сосед. — А что, интересуешься? — Пробовал пару раз, — вспоминает Найденов армейские попытки разрядить­ ся.— Не пошло. — Не так пробовал. И не то. Пойдем, у меня хорошая бухарская анаша. Поку­ рим, поиграем — синтезатор, саксофон. Нам же с тобой не надо сидеть, пялиться в потолок и ждать кайфа. Затяжка, другая — все, лампочка зажглась... У тебя когда день рождения? Найденов сказал. — Вот видишь, Весы, я, кстати, так и думал. Знак воздуха, знак творца. Никогда не приходило в голову, остальные-то все — животные разные, твари. А это особая отметка. Божья. Найденов с недоверием поглядывает на собеседника. Он уже полностью при­ шел в себя, успокоился. — Тебя бы держать на службе торговцам этой самой травки, цены нет — какой агитатор. А может, так оно и есть? Хотя... Здесь не клиентура. Худощавый смеется. — Недавно с одним деятелем разговаривал, он в Голландии побывал, правда, ничего не понял. Обещал мне при следующей встрече голову оторвать. — Я его понимаю. Но допускаю и другое: лет через двадцать-тридцать окажется вдруг, что ты прав. И кинется народ хлебные поля засевать коноплей. В этом мире все может быть. — У тебя день рождения 24 сентября, переход от Девы к Весам, а накануне что, знаешь? — Двадцать третьего? — Найденов задумался и вспомнил. — День рождения Девы Марии, Богородицы. — Правильно, молодец! — одобрил худощавый. — Во всем христианском мире большой праздник, а в Голландии к этому дню приурочивают съезд любителей га­ шиша. Это тоже неспроста. — Эка новость! Всякий грех стремится обрядить себя в святые одежды, сказал он, помолчал немного и добавил: — Гы отвяжись от меня, а? Худощавый поднялся, дернул острыми плечами. — Мы мастера перестраивать жизнь, чуть что не по-нашему — засучили рука­ ва. А может, надо-то всего — попытаться изменить угол зрения. Только это намного трудней, тут мозги нужны, не конечности, — и уже отдалившись на несколько шагов, заключил: — На самом деле зла нет, есть тьма, есть человеческое невежество. Оставшись один, Найденов попытался отгадать в себе раздражение, но обнару­ жил чувство благодарности и вины: человек помог, вытащил его из ямы, а он... И тут же приходит другая мысль. Все вокруг умные, посмотреть — разжиревший узколо­ бый владелец шикарной дачи умен, учит жить, распределяет места в этом мире — кто за столом, кто около. Ночная проститутка умна, тоже готова наставлять. Подваль­ ный изобретатель, наркоман, околоточный предводитель бомжей. Что уж говорить о других, кто по должности занят умственным трудом... Впрочем, с ними Найденов давно не встречался. Нет сомнения, умны сверх всякой меры. И только Верясов, который блистал умом и славился великолепной памятью в прежней жизни, когда страна именовалась Советским Союзом, потерял и память, и рассудок. Про себя он 78