Сибирские огни, 2001, № 1

АНАТОЛИЙ КИРИЛИН ЧЕРЕЗ ИГРОКА — Для первого раза отлично. Завтра пробежку увеличим на треть, потом еще... Ненависть в глазах нового физкультурника сменяет затравленность. Он с трудом восстанавливает дыхание, садится на корточки и повторяет, упершись взглядом в землю. — Сука!.. Сука! Найденов беспощаден. — Теперь отжиматься. С большим трудом трясущиеся руки отрывают от земли иссушенное тело. Раз, еще попытка — все. Распластанный он хрипит, уткнувшись в снег. — Убей лучше или я тебя замочу, век воли не видать! — Замочишь, — соглашается Найденов, — вот силенок подкопим... Найденов смотрит на лежащего перед ним человечка, жалкого, беспомощного, — и ему становится тошно. Я нисколько не лучше его, — думает. — Это надо же, так испугаться, чтобы позволить себе мучить больного. И чего ты так испугался? — спрашивает себя. — Что отнимут эту жизнь? А она тебе очень нужна? — Вставай!— тормошит уголовника. — Пойдем к врачу, я найду, куда обратить­ ся, примут. Тот медленно переворачивается на спину, садится. Удивление на сером лице постепенно сменяется злой понимающей усмешкой. — Чтобы подольше видеть тебя и этот вонючий подвал? Иди себе, благодетель! Ненавижу! И этому жизнь не нужна, — думает Найденов уходя. А вслед ему несется: — Берегись! Ты покойник! Найденов возвращается, достает из кармана нож. — Держи. 7 Ползимы прошло. Первые «посудные» рубли Найденов заработал легко. Кто-то из ближнего к лазу подъезда вынес большой пластиковый пакет, доверху набитый пивными бутылками. Найденов подхватил его и снес через дорогу в приемный ла­ рек. Было утро выходного дня, дворы и улицы пусты — никто не видел. Он сидит на лавочке у того самого подъезда, пересчитывает мелочь, складывает бумажки к тем, что еще остались от летнего заработка. Успел, — посмеивается над собой, глядя как потянулись из уличных щелей, подворотен бомжи. Они деловито обследуют мусорные контейнеры, кучи отходов возле них. По выходным мусор не вывозят, он переполняет металлические баки, расползается вокруг. Собаки при виде людей отходят, ждут в отдалении. Найденов разглядывает бездомный люд— испитые лица, грязные обноски, спутанные бороды, — и думает, что их подвал с его населе­ нием — исключение. Особенно страшны женщины-бродяги... — Тридцать шестая! — рявкают за спиной. От неожиданности он вздрагивает. Господи! Утро раннее на дворе! И тут ему вспоминаются откровения одного из похоронных оркестрантов по поводу невыно­ симой «хочи» утром с похмелья... Хоть бы без нее, — загадывает Найденов и тут же видит знакомое лицо с отсутствующим взглядом. Всматривается, пытается об­ наружить следы порока — и не находит. Младенчески чистая кожа, минимум кос­ метики, ухоженные блестящие волосы, рассыпанные по плечам.. В досаде он отво­ рачивается и видит перед собой другую женщину: отечное, в сине-красных пятнах лицо, грязное, бывшее когда-то зеленым пальто с воротником, вытертым до голой кожи, суконные башмаки в дырах, сквозящих белым подбоем... Опускает глаза, смежает веки, и тут же появляется опухший с похмелья хозяин дачи из зеленого царства. Он усмехается криво, нехотя расстегивает брюки и так же, нехотя, выдав­ ливает из себя: давай, тридцать шестая! Найденова передергивает от отвращения, он 76