Сибирские огни, 2001, № 1

(«Майский цветок»), С корабля на берег высадилась первая партия переселенцев- пуритан, заложившая здесь первое поселение колонии Новая Англия. К тому времени в Сибири уже прочно стояли русские форпосты. Тюменский город на реке Туре (1586), Тобольский на Иртыше (1587), Пелымский (1593) на реке Пелым, Тарский (1594) на Иртыше, Березовский (1594), Сургут (1594), Нарымский острог (1596) на Оби, Туринск (1600) на Туре, Кетский острог (1602) на Кети, Томск (1604) на Томи, Кузнецк (1618) на той же красивой реке, впадающей в ту, же величе­ ственную Обь... Оставим на время пример Америки, обратимся к опыту русского освоения Сибири. Как, из каких условий и обстоятельств прошлой жизни складывался тот тип российского человека, о котором через четыре столетия скажет русский советский поэт Александр Твардовский: Сибиряки! Молва не врет, — Хоть с бору, с сосенки народ, Хоть сборный он. зато отборный, Орел-народ! Как в свой черед Плечом надежным подопрет, — Не подведет! Первыми проникли за Урал отчаянно хваткие новгородцы. Они еще в XV веке хаживали в таежно-тундровые районы Югры, богатые пушным зверем. До прихода на Северную Сосьву отряда Трахтионова на устье реки Вогулки существовало зимо­ вье русских и зырянских промысловиков. Это потом уже встанет здесь городок Бере­ зов, получивший свою известность сначала как место ссылки опального князя Мень­ шикова, глядящего до сих пор печальными глазами с картины художника-сибиряка Василия Сурикова, а спустя два с лишним столетия — благодаря ударившему здесь первому газовому фонтану — предвестнику сегодняшнего валютного счастья Рос­ сии, вернее, счастья простого выживания. Скудозубому не до орехов. А в те начальные годы Сибирь интересовала Москву в первую голову как об­ ширная кладовая «мягкой рухляди». Вместе с тем, создавая один за другим опорные пункты колонизации к северу от степной полосы, русские встали на речных путях Джунгарского ханства, против южных кочевых племен, защитив от их постоянных набегов местное ясашное население, принявшее российское подданство. Бесстрашные русские первопроходцы неудержимо двигались на восток. 1639 год. Иван Москвитин с отрядом казаков выходит к побережью Охотского моря в устье реки Ульи, где основывает зимовье (1643-1646 годы). Василий Поярков подходит к Амуру, спускается вниз по реке к морю, идет вдоль Охотского побережья до Ульи, а оттуда — к якутам. 1648 год. Казак Семен Дежнев пускается в плавание от устья Колымы, огиба­ ет Чукотский полуостров, показав дорогу из Ледовитого в Тихий океан. Но до того как Сибири стать русской землей, было еще ой как далеко. «Не надо забывать, — пишет С.В. Вахрушев в предисловии к книге первого историка Сибири Г.Ф. Миллера, — что Северная Азия еще оставалась в начале ХѴШ века погружен­ ной для географов в глубокий мрак». Современник и товарищ Миллера по научной работе Гмелин свидетельствовал, что «вся страна слыла под именем Татарии, все народы, в ней обитавшие, почитались за татар; не знали даже, как далеко на восток тянется суша и продолжается ли она до Америки или отделяется от нее морем». Именно эти вопросы и загадки решали на свой страх и риск наши землепроход­ цы. Ведь первая научная экспедиция отправилась на этот край земли лишь при импе­ раторе Петре I. Только тогда получат свои имена и Берингово море, и Берингов пролив, и Командорские острова — все в честь командора, датчанина на русской службе Витуса Беринга. А именем Семена Дежнева будет названа крайняя восточ­ ная оконечность Российского государства. 5 к СИБИРЬ КАК КОЛОНИЯ