Сибирские огни, 2001, № 1

АНАТОЛИИ КИРИЛИН ЧЕРЕЗ ИГРОКА му — колледж. Это было сделано с единственной целью: раздобыть ему угол. Через день новый преподаватель в ужасе бежал из учебного заведения, а жить в «Богеме» остался: справка с работы свое дело сделала. Теперь до него, зарабатывающего своим саксофоном на рыночной площади, могут, как и до Найденова, добраться в любую минуту. Впрочем, дело здесь не столько в ведомственной принадлежности, чужаков в общежитии помимо них полно. Просто какой-то богатый дядя купил у беднеющей городской культуры пол-этажа, кого-то переселили в другие комнаты, а Найденов, до которого раньше дела никому не было, попал в выселенцы. Комен­ дант торопит, округляет глаза, по три раза на дню повторяя как заклинание: «Евроре­ монт будут делать!» Найденов плохо представляет, что это такое, смотрит за окно, где заспавшиеся почки на ветках никак не хотят набухать, и думает, что живут они в самом сердце Азии. Переводит взгляд на Иванова. Тот уже минут пятнадцать переминается с ноги на ногу, поглядывает на дверь, торопится. — Иди,— отсылает его Найденов и думает: вот сейчас дверь за ним закроется— увидимся ли когда? Еще одна зацепочка в этом мире исчезнет. Иванов топчется у дверей, медлит, может, в голове у него то же самое?.. Год назад это был совсем другой человек. Красивое лицо, которому, на взгляд Найдено­ ва, не доставало мужества, теперь опухло от частого пьянства, но мужественней не стало, глаза помутнели, поблекли, в них застыло неистребимое безразличие. — А вещи? — спрашивает он. — До вечера потерпят, — Найденов имеет в виду новых хозяев. — Иди, — повторяет. И тот пошел, ковыляя. В прошлом году пьяный, рассердившись на трамвай, он пнул его по колесу и ему отрезало пальцы на ноге. Теперь он научился ходить без палочки, но хромает. Зимой говорил Найденову, приходя с рынка: «Думал пальцев нет — так и мерзнуть нечему, а она, — показывал на ступню, — застывает в пять минут». Один из лучших саксофонистов мирового джаза! Найденов, оставшись один, вспоминает, что это говорили об Иванове известные музыкальные критики. Зачем джаз на рынке? Дед с гармошкой зарабатывает не меньше. А самый высокий доход у маленькой девочки со скрипкой, которая, фальшивя, поочередно исполняет два этюда из программы начальной школы. Выходит, жалость, по крайней мере, к де­ тям, еще жива. Он снова осматривает комнату, теперь уже чье-то чужое жилье. Кое-что здесь принадлежит ему: диван, письменный стол, купленный за гроши в мебельной ко­ миссионке, маленький черно-белый телевизор, который оставила ему Любаша. Она работала администратором филармонии и любила московского музыкального кри­ тика, приезжавшего в город раз в году на джазовый фестиваль. Когда он умер, жизнь в городе для Любаши потеряла всякий смысл, и она уехала в деревню к матери. С тех пор прошел почти год, что с ней, как — Найденов не знает. Он присел на диван, потрогал обивку, подумал вслух: — Вещи — самые верные друзья. Прожил он в этой комнате почти пять лет, а до того снимал углы в частном секторе, на улочках, пахнущих в зависимости от времени года печным дымом, тополевыми почками, прелой листвой. Там жили милые хозяйки, пожилые и, как правило, одинокие. Им не так лишний рубль был нужен, живая душа поблизости... Найденов сотрудничал с редакциями газет и телевидением, всегда оставаясь за шта­ том. Работать приходилось много, иначе не прокормишься. В общежитии ему ник­ то не мешал, не отвлекал, артистический люд, основное население «Богемы», к утру затихал и отсыпался до вечера. Ночью же набегавшегося за день Найденова из пушки не разбудишь. — Пары луковиц не найдется? В дверь бочком протиснулась тоненькая блондинка из опереточного кордебале- 30