Сибирские огни, 2001, № 1

Я в бою о смерти и не думал, Как-то было всё не до неё. С порохом и запахом медунок Я мешал дыхание своё. Первые цветы на солнцепёке Грелись среди щебня и стерни. До чего ж казались мне убоги Наши страхи, драки, наши дни, Прожитые в гонке ненавистной, По сравненью с небом и травой. По сравненью с нежным коромыслом Жизни и — любови ключевой. Очередь, прыжок с переворотом, И таюсь, как полоз меж камней. На две трети сжалась наша рота. Стала ночь раз в тысячу длинней. Под конец огонь пошёл стеною, В грохоте и сполохе сплошном Над горой, над ротой, надо мною В трепетном сиянье неземном Я увидел ангельскую роту — Как они хотели нам помочь! Но такую адову работу Совершали духи в эту ночь, Что не все осколки и заряды Обезвредил ангельский десант. Тут я понял что такое «надо», Понял я, что нет пути назад. И когда дошло до рукопашной В предрассветных сумерках сырых, Над горами яростно и страшно Разнеслось опять: «Аллах велик!». Прозвучало... Но Аллах не слышал Иль не принял гневные слова. Пасть дракона — вот она, всё ближе, Всё огромней злобы голова. Трупами усыпанные склоны, Тёмная матёрая резня, Судороги, хрип, мольбы и стоны... Зацветай кровавая стерня! 23 ВЛАДИМИР БЕРЯЗЕВ ПСКОВСКИЙ ДЕСАНТ