Сибирские огни, 2001, № 1

В силу этой двойственности, человек, на­ слаждаясь красотой природы, способен тут же предать ее во имя эфемерных благ циви­ лизации, о чем и напоминает В. Башунов в великолепном, на мой взгляд, лирико-фило­ софском этюде «Краснолесье»: Ш евелятся м огутны е корни, вы б и р аясь из тем ны х глубин. И д ва м ира, скудельны й и горний, сопрягаю тся в образ един. Т олько нам забы ваться не стоит: нам не ж и ть под кры л ом ш алаш а. Я-то знаю , к ак рвется и стонет, отдираясь ог леса душа. К аж дый раз зарекаю сь и каю сь... И поспешно несут от него теплоход, эл ек тр и ч к а, «Икарус», или что-нибудь вроде того. А глаза, обернувш ись назад, ненасы тно гляд ят и глядят. «Глядят» туда, где «рожь, рожденье, ро­ дина», где синяя речная излучина «памятью полна», откуда «тянет свежестью, сказками, детством // из ложбины, уремы, ложка // материнским остатним наследством...» — глядят, в общем, в дорогую сердцу сторону корней и истоков своих. Из той же драматичной, а нередко и тра­ гичной, противоречивости рождается, как известно, вечный конфликт старого и ново­ го, приводящий в движение процесс обнов­ ления. Однако дело не в конфликте как тако­ вом, а в способах его разрешения. Неужели для рождения нового надо обязательно раз­ рушить до основания старое? Революция или эволюция?.. Тревожной энергией этих всегда актуальных вопросов заряжена и метафорическая картина весен­ него половодья в стихотворении В. Башуно- ва «Поделом»: Ш ап ки пены п лы вут по реке — п ри бы вает вода, отдождило наверху; это свеж ая сила приумнож ит урон в тальн ике... Этой новой воды торж ество, эта буйная удаль слепая, на п ри вы ч н ы й пейзаж наступая, и скази т и себя, и его. (У стоявшихся истин разлом , проторенны х путей размы ванье...) Поделом! — Но кому в назиданье? Всем и вся! — Но за что — поделом? Может быть, за то, что, как замечает В. Башунов в стихотворении «Воспоминание о родительском доме», «заложники прогрес­ са, движенья звезд, имен, мы ищем высоко, но идеалы мнимы» (хотя упорно игнориру­ ем извечные духовные ценности), «мы ры­ щем далеко, но рабских нет сторон» (и на­ прочь стараемся забыть о стороне родной), а потому, наверное, и «нет конца сему раз­ ладу и разброду». Об этих простых, но не стареющих истинах В. Башунов не устает напоминать в своих стихах читателям. Размышляя о «веке нынешнем и веке минувшем», лирический герой В. Башуно- ва безусловное предпочтение отдает веку уходящему («век человеческий и конный, // я был и есть, и буду твой!»). Не потому, что такой уж он дубовый ретроград, готовый писать вместо «галоши» «мокроступы», а потому, что, в его твердом убеждении, «век человеческий и конный», в отличие от со­ временного техногенного и прагматическо­ го, --- ЭТО век природный, естественный, ду­ ховный, осиянный добром, любовью, кра­ сотой, символом которого мог бы стать скромной «мальвы да шар золотой» в про­ винциальном палисаднике. Именно в «веке человеческом и кон­ ном» лирический герой В. Башунова про­ должает черпать духовные силы, помогаю­ щие ему «не изувериться, рук до срока не сложить». И этой спасительной верою да поздней кали ной, да вербою пасхальной — на самом краю , за краем ... да светом особенным, во взоре, откры том и совестном, да чем еще? — ж ив и стою. Потому-то, скорей всего, в стихотворе­ ниях В. Башунова, несмотря на некоторый налет трагизма, нет тупика безысходности. Поэт верит, что «не все потеряно меж нами, // не вся любовь размыкана по ветру, // и сердце, оглушенное разладом, // хранит в себе незамутненный звук»: Звучи, звучи, родное пенье! К ачайся, то н к ая лоза! Чтоб обожгло м еня волненье и затум анилась слеза. ...И плачу я большой и сильны й, уже давно немолодой, над золотой травой и синей и над зеленою водой. Над светом детства пром елькнувш им . Над чистым звуком горловым , Над всем п рекрасны м , да м инувш им , Над всем м инувш им , да ж и вы м . И будем надеяться, что «незамутненный звук» «родного пенья», рождающий благо­ говейные очистительные слезы и прекрас­ ные стихотворные строки, еще не раз отзо­ вется в поэтической душе В. Башунова.