Сибирские огни, 2001, № 1

родителей (взрослые давно уже их просватали). На звонок открывается дверь, на пороге высокий блондин в белой рубашке и в галстуке «бабочкой». В воскресенье поехали на остров, потом встречались по многочисленным праздникам, то в одной квартире, то в другой, в зависимости от того, где собирались родители. Владик к тому времени бросил два вуза — электротехнический и медицинский, работал на телеви­ дении, ухаживал за дикторшей, конструировал электроинструменты, пробовал себя в любительском джазе. Через год мы такой джаз устроили с ним в Омске. Я был там на очередной практике, как вдруг Владик собрался и приехал к своей бабушке. Днем гуляли с ним по жаре у Иртыша, но купаться не стали, а выбрали пустой в этот час зал ресторана и холодное пиво. Вечером он повел меня в гости к дальней родственнице, студентке. В гостиной стоял рояль. Владик сел к нему, тронул клавиши, подмигнул, мне и нас понесло. Никто не поверит в то, что у нас не было ни заготовок, ни репети­ ций. Все по Светлову: «Я «Гренаду» писал сорок минут и всю жизнь», а у нас и пяти минут не было. Я положил руку Владику на плечо и начал речитативом «сказание о земле омской» под Владькины синкопы: «Тонул татарин посередке, где коммуналь­ ный мост сейчас, но круг спасательный из лодки ему не кинули в тот раз»... Вскоре Владик поступил в Курганское высшее политическое училище, и через несколько лет в Калининграде, где был проездом, я встретил старшего лейтенанта Козлова на трам­ вайной остановке. Душным вечером мы сидели у песочницы, в которой играл его сын, и говорили о своих женах и детях; говорил в основном он, говорил о том, что завидует тем, кого жены понимают. Он, конечно же, имел в виду меня, а у меня было свое, о чем нельзя было говорить вслух... Летом 89-го я жил в его квартире в Москве на проспекте Вернадского, выгули­ вал пса Кешку и носил вареные пельмени и сосиски дочери Маше через парк в общежитие МГУ, где она готовилась поступать на романо-германскую филоло­ гию. Капитан второго ранга Козлов, работник морского генштаба, был в Севасто­ поле в командировке, а жена Валя с сыном в Кургане у родителей. После путча без пяти минут контр-адмирала, политкомиссара всей Камчатки Козлова выгнали из армии. В мае 93-го я ждал в Москве решения о заграничной стажировке. Воскресенье выдалось жарким. Поехали с Владиком и Валей на озеро в сторону Солнцева. Вода в озере прогрелась. Мы искупались, прилегли на одеяло позагорать. Валя завела свой уже привычный для меня разговор о космосе и потусторонних силах, и я искренне попытался поддержать, рассматривая вопрос с философской точки зрения согласно тезису о неизбежности странного, непривычного для нас мира. «Вот видишь, Вла­ дик, Вовочка все понимает! А ты ничего не хочешь понимать!» Владик флегматично встал — высокий, с рыжеватой порослью на груди и ногах, сутулясь, побрел к воде. «Вот ты ни во что не веришь, а помнишь, ты сильно хромал, потому что у тебя одна нога была короче другой, а я ее удлинила, и теперь ты совсем не хромаешь!» Владик повернулся и с тоской посмотрел на жену: «Валюшечка. я никогда не хромал!» Я остался у них ночевать. Утром Валя спросила хрипловатым грудным голосом «Как себя чувствуешь, Вовочка?» Я пожаловался на боль в затылке. Она подошла, поводила ладонями над моей головой. Боль отпустила и тут же перешла в район сердца. Сколько раз зарекался пить «перцовку»! Двадцатого числа объявили результаты отбора, который проводили руководи­ тели обучающих фирм из Германии, Голландии, Ирландии. Уж не знаю, какими судьбами, то ли оттого, что свечку поставил в Елоховском соборе, или что один был на всю Сибирь (ребята в группе полушутя советовали мне молчать, что я из Азии, а то не возьмут, ведь деньги платит Европейское сообщество), меня зачислили в груп­ пу стажировки. На радостях пили шампанское, я даже расцеловал ирландца Тома Рида — из всех иностранцев он самый простой, веселый, доступный. Я вернулся в Москву в конце октября. В Москве лежал снег. В аэровокзале над толпой встречающих возвышалась голова Владика. Через полчаса мы сели в его машину. У Владика были большие планы, но я попросил прежде всего ехать в авиа­ кассу. Он был обескуражен, но я не мог поступить иначе. Про себя он рассказал, что его круто кинули, практически ничего не заплатили. Правда, паконец-то оформил пенсию. Купили билет, время еще было, Владик показал мне закопченный Белый дом. Потом мы приехали к Владику домой и поужинали. У Вали был сеанс, она сидела в спальне перед свечкой и монотонно общалась с космосом. Наконец, она вышла к нам, и мы с ней отпили виски из моей бутылки, а остальное оставили Владику — выпьет, когда отвезет меня в аэропорт. 185 ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД