Сибирские огни, 2001, № 1

ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД жал в длительный северный отпуск, а я читал лекции красноярским заочникам. Пос­ ледняя наша встреча была в 93-м. Я только что вернулся из полугодовой заграничной стажировки, рассказывал о впечатлениях. Сашка спросил: «Ну а сколько ты сейчас получаешь?» Я назвал сумму. Сашка нехорошо засмеялся. Он к тому времени ушел в коммерцию, основал с сыном фирму, сам гонял иномарки из Находки. Больше к нему я не стал заходить. А потом узнал и долго не мог поверить в его смерть: застре­ лился из ружья. В седьмом часу — солнце! Сижу за столом у окна. Слева греет калорифер, справа светит солнце. В замороженном окне появились чистые пятна. Волны катятся к югу, против течения. Написал письмо на меню (программе, как я сказал милой служительнице, вып­ рашивая у нее экземпляр). В «программе» на обед — селедка (не муксун, не сиг, не омуль, не чир!) с луком, шурпа из баранины, чахохбили из кур, на ужин — сосиски с гарниром и блинчики с творогом. Сходил на почту, которая оказалась уже закрытой. Лужи промерзли насквозь. Уши горят. На деревянной площадке уже сломаны перила. Никого, только прошли быстрым шагом женщины под трубу, в порт, на смену. А вот покосившееся здание речного вокзальчика. Здесь и кассы, и зал ожидания, а на втором этаже на галерее кабинеты районного управления. Кабинет начальника просторный, с круглым балконом, на котором стоят сапоги-болотники и разложены снасти. Не раз у Сашки в нем бывал, а в девяносто пятом ввалились с Игорем на другой день после прибытия, в понедельник, горячие от бега: на сеанс связи с Крас­ ноярском опаздывали. Из-за стола, за которым был все тот же балкон с теми же болотниками, со словами «ВС, какими судьбами?!» поднялась миловидная женщи­ на, бывшая моя студентка-заочница. Чуткая душа, она поняла наше состояние и отвезла на служебном газике в ресторан, да и согласилась посидеть с нами. Зал похлеще московских, чудесное пиво, официанты снисходительно вежливы и слегка помяты после вчерашней вседудинской пьянки в честь дня военно-морского флота. После ресторана, в проливной дождь, едем в порт. Начальница грузовой конторы — тоже бывшая студентка. На шею Игорю вдруг бросается юное создание с большими черными глазами: племянница Наташка, училась у нас на очном, вышла замуж и уехала с мужем на его северную родину. Вечером с Игорем обсуждаем итоги, стро­ им планы на завтрашний, последний день в Дудинке. Приходит красивая и юная Наташка, едем к ней в гости... В мае девяносто седьмого дипломница Наташка вызва­ лась встречать председателя ГЭК: «Ой, я его хорошо знаю!», и, сходя на перрон в Красноярске, я вижу ее милое, счастливое лицо. Доложила она свой проект бойко и четко и вполне заслужила рекомендацию в аспирантуру. Прощаясь после банкета, я пригласил ее и еще одну дудинскую девушку с милым прибалтийским выговором встретиться завтра у фонтана возле мэрии, но пришла одна Наташка, и я повел ее в кафе «Ева». «Ой, ну почему мне с вами так просто, почему мы с вами так понимаем друг друга?» — с восторгом повторяла она. Я объяснил, что все, как известно, разви­ вается по спирали, и вот, хотя и на разных жизненных витках, мы находимся где-то близко, наши проекции примерно в одной и той же точке... Дождался заката — жаркого слепящего солнца за Кабацким островом. Слева стало все тонуть в сумерках, а в северной стороне протянулись над темной водой во все небо оранжевые полосы. Потом все краски сместились к краю облаков на севе­ ро-восток. Небо там чистое, только на самом горизонте не то темные тучи, не то темные горы. Теплоход внизу под окном зажег огни, какие только мог. Стоит весь в гирлянде белых огней. Вспомнился видеофильм племянника Женьки про то, как они встречали Новый год в Эгейском море. «Чешка» болтается на рейде в виду какого-то греческого горо­ да, залитого огнями, на корме дымится мангал, стоят русские ребята и одна девушка с бокалами шампанского, произносят тосты за красноярский-подтесовский Новый год, через четыре часа за московский, потом за европейский, шутят, иногда удачно, а чаще не очень, танцуют по очереди с единственной дамой; фильм затянут, местами скучен, но есть в нем что-то завораживающее, волнующее, и я не сразу понял, что: глаза! Это были глаза, которые смотрят на Россию оттуда! Солнечно, ясно, видно далеко-далеко. Вода темно-синяя, сурово-синяя с редки­ ми белыми барашками, морщится как сухая кожа, берега охряные, небо светлое с редкими белыми облаками. 170