Сибирские огни, 2001, № 1

ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД Уходит в час дня, точно по расписанию, пассажирский дизель-электроход. И вот его уже не видно на серой воде, а с его палубы, я знаю, Дудинка долго-долго видна. В перерыве осматривал картины в коридоре. На одном из полотен я узнал ста­ рую Дудинку в районе угольного причала, когда его еще не было. В подтесовском лицее тоже картины на стенах, но там только местные виды. — Это наш дудинский художник рисовал, — объяснила подошедшая студентка Лариса, худенькая, в очках, в брючках, в белой блузке под жилетиком (сама, поди, вязала). Не красавица, но зубки чистенькие, белые. Все правильно, мы одни с ней не курим, все остальные вышли на улицу. Исчезнувший было корабль вдруг вырос на горизонте, большой и белый. Вечером читал «Доктора Живаго». Ни дома, ни на даче не смог найти свой экземпляр, сшитый из тетрадок «Нового мира», пришлось взять библиотечную кни­ гу, неряшливо изданную, подмоченную, с покореженными толстыми корками. Все то же, все о том же: «...можно быть атеистом, можно не знать, есть ли Бог и для чего он и в то же время знать, что человек живет не в природе, а в истории». На другой день пасмурно, сыро, небо укрыто мглой, словно подоткнуто одеялом со всех сторон. В устье Дудинки туман, хоботов кранов не видно в той стороне. Там где-то стоит ледокол «Завенягин». У меня в группе несколько парней с него. Я обрадовался: — В баньку сходим! — Что вы, ВС, нельзя! Нас самих не пускают на борт: операция «Вихрь-антитер­ рор»! От темы лекции перешли на другое: как отстаивать свои права. Особенно тяже­ ло это здесь, на Севере, но можно, а, главное, необходимо создать прецедент — ради детей. Вдруг — о себе. Что надо учиться, работать, стремиться к большому, высокому, тогда ничего не пропадет. — Результат налицо! — выкрикнул пожилой ледокольщик. Мне стало неловко, почти стыдно. Какой там результат... А с другой стороны — какой есть. Лариса была сегодня в строгом платье. Утром шел под дождем — не холодным, приятным. Что-то южное: туман, теп­ лый дождь, дома в беспорядке и на разных уровнях. Воскресенье. После обеда занятий не назначил. Спустился в порт — и глазам не поверил: стоит у причала ОТ-2114, обшарпанный, давно не крашенный, но тот са­ мый, на котором нынешний начальник службы судовождения Яковлев капитанил, а потом Валентин рекорды ставил, лауреатом стал. Женщина на шлюпочной палубе, как раз вровень с пирсом, белье собирает с веревки. Подтесовская, встречал не раз. Поздоровался, прошел через машинное отделение в помещения; старшим на судне оказался механик (капитан на берегу) — лет под тридцать, лысеющий со лба, в майке, спортивных брюках, шлепанцах. Поднялись в рубку, поговорили. Теплоход четыре года стоял в ремонте, переделали для толкания нефтеналивных барж. И вот первый рейс. Команду собрали с разных судов и с берега. Механик сказал про Валентина, что тот ушел на перегон с двумя переоборудо­ ванными «чешками»-рефрижераторами. Я помнил все шесть, на одном с Надымо- вым спускался из Красноярска в Дудинку — в то время, когда эти РФ крутились без устали, возили мясо в Дудинку. В профилактории есть спортзал и летний сад, но там холодно, валяются обрезки труб, идет ремонт отопительной системы. Лето короткое, времени не хватило. В понедельник дует север, уши вянут. Бежал на обед по верху. В щелях деревян­ ного полуразрушенного тротуара — снег. Зато у меня в номере оазис, калорифер на весь день мой. Служительница постелила коврик. Электрик отремонтировал бра, но нет лампо­ чек. Как раз при нем мы с коллегой менялись обогревателем. Он: — Столько женщин, а вы калорифером греетесь! И то правда. ОТ-2114 ушел в рейс с порожней нефтянкой. Вечером снова играл в теннис, на этот раз с парнишкой без пальцев. У него полуслепая жена. Играли, пока я не наступил ногой на шарик. Горячей водой из крана пытался вернуть ему форму. И усмирял сердцебиение. Часы мои без секунд­ ной стрелки, пришлось пульс проверять на счет «двадцать один». 168