Сибирские огни, 2001, № 1

В группе все больше енисейцев, из подтесовских только старшекурсники лицея, хваткие ребята, которые через три года к диплому судоводителя прибавят диплом экономиста. Одна из моих студенток — мать-героиня, хотя и без детей пока: готовит­ ся рожать, зная, что будут кесарить. В группе бывшая заврайфо. Со сменой власти потеряла пост, с большим трудом нашла работу в Лесосибирске. Две немки по фамилии Шнейдер. Бойкие ребята из лицея старшую зовут бабушкой. Зло, но метко. Метко, но зло. Окно аудитории выходит на снежное поле с елками, справа — дорога к устью затона, в Барду, и заводской забор. В пять часов по будням гудок извещает о конце рабочего дня. Гудок тот самый, что и меня встречал и провожал, но, господи, когда это было, в какой жизни? Прошелся по заводу, посмотрел на белые корабли на белом снегу. Страшно, как во сне. Или как в фантастическом фильме, когда пилот возвращается из космическо­ го рейса. Только непонятно, где время остановилось: здесь или в моей жизни? В шесть часов на сизо-розовом закатном небе, над заводом, прорезался тонкий месяц и проклюнулись первые звездочки. Ветер поворачивает на север. На улице ни одной знакомой души. Теперь я здесь окончательно чужой. По вечерам к нам заваливается кто-нибудь из Валькиных друзей-капитанов. Как- то вхожу, а посреди кухни сидит майор. Вскочил, коренастый, молодцеватый, пред­ ставился начальником местной милиции. Я его попросил за Юркиным домом сле­ дить и, если что, разгонять Юркино окружение. Приходит Юрка, выпрашивает якобы на хлеб. — У тебя же квартиранты! — говорит Валентин. — Пусть платят! Юрка шмыгает носом, опускает голову. Я догадываюсь, что никто ему ничего не платит. Спросил Валентина про ту худенькую женщину. Оказалось, что жена одного капитана, но вот что-то сломалось в их совместной жизни, она ушла от него, теперь бичует. На моей памяти две истории подобного рода: мать Вовки Шведа бросила его отца, своего мужа-капитана, и еще от красавца и спортсмена Бориса Насулича жена, сама из судоводителей, сбежала. Кстати, и обратных ситуаций, когда мужики-капита­ ны сбегали, тоже не густо. Помню только Белосокова, друга Валентина, выпросив­ шего когда-то у меня книжку с автографом: связался он с практиканткой из Никола­ евского кораблестроительного. Приехала жена, надавала обоим по мордам, да толь­ ко мужа в семью не вернула. Я его лет через пять встретил и не сразу узнал. Отпустил бороду, придавшую простоватому лицу что-то загадочное, страдальческое... Самое интересное, что в подаренной ему моей книжке есть повесть про любовь женатого старпома и матроса-уборщицы Кати. Юрка пришел в лицей, вызвал меня в коридор во время лекции —- с красным, словно ошпаренным лицом, в лохматой шапке, которую не снял. Я как в воду глядел, год назад простившись с домом. Теперь в нем чужие люди, но Юрка-то свой! Да разве я сторож брату своему? Я даю ему денег, сколько он просит (а он никогда не наглеет). Проходя мимо родного дома, смотрю на окна. Там, как в голубой воде аквариума, плавают тени — чужие тени. И мне становится жалко нашей прошлой короткой жизни с Юркой, когда он встречал меня в доме, суетился у стола и плиты, с нетерпением ждал первой, самой сладкой рюмки, и сразу же опро­ кидывал ее дрожащей рукой. Мне жаль было мой угол под двумя окнами, под книга­ ми, где спят теперь чужие люди... После солнечных морозных дней стало тепло и пасмурно. Мы с Валентином устали от людей, несколько вечеров провели одни, в разговорах, даже строганина и баня прошли насухую. Отъезд назначили на воскресное утро, а на субботний вечер договор был с мужиками на прощальную баню, но в субботу, к обеду, я свернул все свои дела, мы закрыли дом и уехали, словно бежали, каждый по-своему перегорев, пережив еще один обрыв нитей, связывающих нас с поселком. 2 В 1999-м в моем привычном маршруте учебных командировок появилась Ду­ динка: студентам дешевле оплачивать дорогу и труд преподавателей, чем летать туда- обратно самим и проживаться в больших городах. 165 ВЛАДИМИР НИКИФОРОВ ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД