Сибирские огни, 2001, № 1

Но вот раздались где-то рядом голоса людей. Это, похоже, за ним, дал понять мужчина и поспешно исчез. Прямо-таки растворился среди каменных стен. Будто и не было его. Будто и не мужчина это был, а какой-то мираж. Фантом бестелесный... Вскоре нашли и Соню, совсем обессиленную и несколько, как потом судачили, не в себе. Последнее списали на перевозбуждение. Она же счастливо-странно улыбалась какой-то загадочной улыбкой, как самая натуральная идиотка. И чуть не пела. Неве­ роятная в своей фантастичности тайна ее прямо-таки распирала. Вышли. На воздухе память к ней вернулась довольно быстро. И тут она ужас­ нулась!.. Она увидела, как поодаль, у пирамиды Хеопса, группа советских геологов гру­ зилась в запылённый «ГАЗ». Семь человек, пересчитала она мужиков механически. Кто-то из них... Все они были голубоглазы, с выгоревшими чубами, с облупленными носами. Кто? Который? Какой из себя? Нет! Все— на одно лицо! Геологи уехали в пески, а они вернулись к себе в Каир, и только там Соня заме­ тила, что пропала золотая серёжка. Которая была с бирюзой, совсем как в ушах у мумии царицы Нефертити. Ну, да она недолго горевала — пора уж было собираться домой. А через месяц и вовсе забыла об утрате, потому что очень уж захотелось солё­ ненького. А еще через двести пятьдесят дней у нее родился Ромочка. Ну, все его и так знают, сыночка ее... Рассказывала это она, хочется повторить, исключительно ближайшим своим подругам. И, понятное дело, об этом знал весь город. Потому что весь город знал ее сыночка Ромочку. Романа Романовича, ежели по паспорту. Он был кучерявый брю­ нет, с черными, до синевы, волосами, с голубыми, небесной глубины, глазами и очень белой, тонкой, несколько даже матовой кожей. Такой кожи не было ни у кого у нас в городе. Он держал (де-факто) весь город в кулаке, хотя был сейчас (де-юре) на пенсии. Но настоящий мент и на пенсии — мент. Официально он назывался сейчас — «час­ тный детектив», но все, кому надо, знали, что он по-прежнему мент, причем мент козырный, «мент в законе». Да, да, город наш вовсе не блатной, наш город — красно­ пёрый, ментовский. А если и есть какие воры или авторитеты, так и те «сделанные» и стоящие у него на оперативном контакте. В блатном мире такие называются — коцаные. Странно, говорят, что с самого детства он никогда не дрался, а в ментовке, в бытность его в угрозыске, даже голоса ни на кого не повышал — и тем не менее все почему-то его слушались. Беспрекословно! Было в нём нечто царственное. Потому и звали его с самого детства — Фараон. Ему странно везло на «мокруху». В него стреляли семь раз, и всякий раз неудач­ но для стрелявших. Или сами потом трупами становились, или, в лучшем случае, инвалидами. Два раза бросали гранаты и тоже неудачно. Одна закатилась под ска­ мейку, разнесла ее в щепки, его задели три осколка по касательной, но задело и кидавшего; другая разорвалась высоко над головой, запутавшись в ветвях тополя, и задел его всего один осколок, и тоже по касательной чиркнул. А кидавшего вскоре «хлопнули», и в ИВС запороли потом свои же... Еще подкладывали под машину мину, но и тут вовремя заметили и обезвредили. Короче, в рубашке родился, говори­ ли про него и менты, и блатные, притом в шёлковой, с серебряной ложкой во рту. Некоторые рифмоплёты даже стишки про это сочиняли... И вот сейчас он мчался на одно дело в район, где этой ночью произошло ЧП. Он мчался на своей «мицубиси», не разбирая дороги, потому что на карту была постав­ лена в некотором роде его ментовская честь. А случилось вот что. Семеро залётных урок сидели в районном КПЗ. (Это не опечатка: здание райотдела было таким древним - бывший купеческий дом с при­ стройками, — что там присутствовали не только старорежимные названия вроде КПЗ, но и существовали даже еще и дощатые полы. В том числе и в камерах для задержан­ 131 ВЯЧЕСЛАВ ДЕГТЕВ РАССКАЗЫ