Сибирские огни, 2001, № 1

Ничего, перебедуем, прах и пыль с Творенья сдуем, как-нибудь переживем это лихо и поруху, принимая на поруку дым Отечества и дом. Было этак, стало вот как: сам-собой явились водка, помидор и огурец. Два притопа, три прихлопа... Издаля дивись, Европа: не пришел, вишь, нам конец. Вьпьем, что ли? где же кружка? С нами Пушкин и старушка, что торгует молоком. С нами вечное терпенье, Божий сад и птичье пенье да рубанок с молотком. * * * Столько стыда накопилось за жизнь бестолковую. Что мне с ним делать? А так уже — век вековать. Не откреститься теперь, и цыганской подковою не оберечься, и в печке не сжечь как тетрадь. Стыд на душе, снег на дворе, столь намело, даже ночь-темь белеется. Прямо вкруг сердца вьюги роятся — да что ж это деется! «Слезка канет, снег растает, травка вырастет на ней...» Детское прошлое, как сквозь окно запотевшее, видится мне, расплываясь и в тень уходя. Все ведь так просто, так что же такая потешная жизнь получается, в ржавчине, как от гвоздя. Стыд на душе, снег на дворе, ночь как невеста наряжена. Спирт не берет, сон не валит, память жаканом заряжена. «Слезка канет, снег растает, травка вырастет на ней...» 109 ВЛАДИМИР БАШУНОВ Ж «С НАМИ ВЕЧНОЕ ТЕРПЕНЬЕ...»