Сибирские огни, 1992, № 5-6

способнььь «Словом останавливать Солнце», но и не понимаем друг друга. А ведь слово «идея» в переводе с греческого означает образ, план действий, и человек перестает быть человеком разумным, если в голо­ ве его периодически не возникают образы действия. Безусловно, отрицание марксизма-ленинизма было не философ­ ским пониманием, то есть шло не от освоения теории марксизма-лени­ низма и на этой основе отрицания его, все было проще — «ум, честь и совесть» оказались без совести и чести. Подписав соглашение 1989 го­ да, они и не думалИ) по своему всегдашнему обыкновению, его вы­ полнять. Л ож ь в отдельной части целого делает ложным и все остальное, как бы велико и объемно оно ни было. Очерк Бориса Синявского написан с позиции обанкротившейся идеологии, и журналиста не спасает постоянное апеллирование к ав­ торитетам. Действительно, «трудно прать противу рожна», и описа­ ние «родовых» черт всяческих ура-революционеров, данное в «Бесах» Ф. Достоевским, в равной, если не в большей степени чем к стачко­ мам, относится к КПСС, как завершенной, законченной бесовской ор­ ганизации. Цитата Ф. Достоевского не спасает защищаемую Б. Си­ нявским партию, а наоборот, обвиняет ее. При все при том, этот очерк ценен тем, что пристрастный взгляд идеологического противника стачкомов подмечает некоторые болез­ ненные стороны рабочего движения, а неприятие идеологии и свобо­ ды для всех Б. Синявским увеличивает эти болезненные стороны, так что все становится рельефным, видимым. Можно сказать — если у те­ бя нет противников, ты должен их просить у Бога, поскольку только в их зеркале ты можешь увидеть то, что по естественной человече­ ской слабости хотел бы скрыть, даж е от самого себя. Вряд ли стоит отвергать каждый тезис Б. Синявского или, наобо­ рот, соглашаться с ним, достойнее было бы написать саьяостоятель- ную работу, поэтому я ограничусь избранными местами. Во-порвых, это касается оценки Б. Синявским роли телевизионной программы «Пульс» и ее ведущего А. Колпакова, газеты рабочих ко­ митетов «Наша газета». В целом эта оценка верная, хотя не без вы­ сокомерия и брюзжания. В июле 1989 года рабочий комитет г. Про­ копьевска и я лично не очень-то положительно относились к той ин­ формации, которую давал А. Колпаков, освещая забастовочное дви­ жение. Мы ее во многом воспринимали как направленную дезинфор­ мацию. Это впоследствии, в сентябре и далее, наладились понимание между забастовочным движением и Кемеровсшм телевидением или, точнее, с частью телевидения. Помню, появление в Прокопьевском ра­ бочем комитете добрейшего и интеллигентнейшего человека Мятяки- на было встречено довольно негативно. Я ему высказал немало пре­ тензий по освещению событий в рабочем движении. И видимо, на­ прасно, в то время вряд ли можно было в чем-либо хорошо ориенти­ роваться, мы даж е не знали, кто есть кто в рабочем движении. Мы, безусловно, чувствовали направляющую руку, но с трудом понима­ ли, откуда она. Особенно много желчи излито в очерке Б. Синявского на «Нашу газету», которая порой сама подставлялась по простоте душевной или же, скорее всего, захлебывалась воздухом свободы, бесцензурности, языкового раскрепощения. Мне кажется, требовать соблюдения правил приличия в борьбе можно только от равных или, точнее, поставленных государством в равные условия. Рабочие комитеты и противостоящая им хозяйствен­ ная и партийная номенклатура— это Голиаф я Давид. Если они