Сибирские огни, 1992, № 5-6

7-го марта Екатерина Ивановна предоставила нам для поездки к Гуркнну пару коней. Пока напутствовала кучера, повариха принесла корзину со свертками, пахнущими только что зажаренной бараниной да тыквенным вареньем на меду, являвшемся ее кулинарной гор­ достью. Та зима в ближней к Чемалу долине оказалась бесснежной, и пара гнедых была запряжена в легкие дрожки с кузовом, сплетен­ ным из черемуховых прутьев. Кучера звали Василием Егоровичем. Его редкая алтайская фамилия, к сожалению, выцвела в моей старой записной книжке. Это был крепыш среднего роста, черноглазый, ску­ ластый, с первыми серебристыми струйками, пробивавшимися в боро­ де. И только круглая лисья шапка с дорогой опушкой из выдры да нож у синей опояски в самодельных ножнах, обтянутых шкуркой летней косули, свидетельствовали о его происхождении. Гнедые бежали ровной рысью, подковы звенели о мерзлую землю, дрожки покачивались на дорожных выбоинах, и Василий Егорович, сидя на облучке, время от времени оглядывался на корзину: не по­ билась бы посуда. Зазубрин принялся расспрашивать о Гуркнне: давно ли знает художника и что слышно о его здоровье? • — Кем ех1 По-алтайски — ничего. Только одним глазам скуда- ется. Оиадысь я пособлял ему натягивать полотно для картины, так он молоточком — ать! — мимо гвоздика, другой раз — ать! — по пальцу. Ругался: «Ой, курмес мешает!» А я ио-христиански крест­ ным знамением отгонял беса. Так меня владыко Макарий учил. Странный говорок. Откуда такая смесь? Оказалось — еще в дет­ стве окрестили. Васильем стали звать. Рос среди русских, В соседней волости несколько лет служил церковным старостой. В семнадцатом году на алтайский съезд выбрали. Долго не соглашался. Д аж е пла­ кал; «Надо клеб сеять». Мужики обещали его полоски засеять. Бо­ ялся — обманут. Они сказали: «За тебя положили пятьсот голосов— нельзя не ехать». А в душе он гордился тем, что за него голосов так же много, как за Гуркина. Как за Аргамая. — А знаешь, какой такой Аргамай? — спросил кучер, даж е при­ остановив коней. — О-о, большой человек! При царе нашим зайса- ном был. У самого губернатора чай пил. Туда поедешь,—махнул ру­ кой направо, — спросишь; «Чьи табуны?» — «Аргамаевы!» Махнул налево: «Чьи табуны?» Тоже скажут: Аргамаевы табуны!» Вот он какой, Аргамай. Вместе с ним в Томско* на алтайский съезд ездил, в одной с ним гостинице жил. Съезд начался, аблаката наняли — за алтайцев говорить. О-о, так говорил, как у Аргамая граммофон. Гляжу: Аргамай слушает аблаката — улыбается. А председатель Гуркин со всем согласный: «Алтай наш. Русских будем прогонять». Ой, Гуркин, Гуркин! — Кучер сплюнул на обочину, понукнул коней. — Григорий Иванович, самому думать надо было. Самому! А абла- кат талдычит все про то же... — Ну, а когда домой вернулись? Как тогда? —- Мужики, язви их, обманули: не посеяли мне хлеб. Пошел в кедровники шишки бить. И вдруг разоткровенничался: — Ты сам думай: у меня мать русская, моя бабка тоже русская. А ребятишки чьи? Кто они? Всех звать по-русски. — Снова сплюнул на обочину. — Ох, Григорий Иванович. Григорий Иванович, надо было думать, надо было думать. Зачем тебе земля? У тебя табунов нет. Твое дело кар* Рассказчик ошибся: съезд представителей инородческих воло­ стей .4лтая открылся в Бийске 1 июля 1917 года.