Сибирские огни, 1992, № 5-6

Обломок пролетел, где мы стоим. Упал дальше Узнези. Верст трид­ цать, Рядом с Катунью. Такая острая сопка. Скажете: неправда. Мо­ жем проверить. Здесь вверху растет дикий лук и там на сопке — та­ кой же. Сам рвал. Больше, — рассказчик вскинутыми руками обвел окрестности, — нигде такого нет. Зазубрин, разулыбавшись в черную бороду, тронул плечо рас­ сказчика: — Чувствуется актер! —' Приезжайте летом — нарвем дикого луку. •— Верю. Но лучше вы ко мне в Москву. С Горьким познакомлю. Книгу сделаем сильнее «Когутэя». А Верблюд все манил и манил к себе чаруюшей красотой. На ближнем Алтае нет места краше Чемала. Самоцвет из само­ цветов. Курортные корпуса в вековом бору. Зимние ветры обегают его сторонами, в летний зной густые кроны сосен хранят прохладу. Окрестные долины, зародившиеся у вечных снегов, дышат горным ароматом. За сотни километров, от самой Белухи, безумолчная Ка- тунь ш сет свежесть. И куда ни глянешь — не налюбуешься. В т , бывало, летом идем по тропке, узкой, словно проложенной косулями. От самой плотины на Чемале все вверх да вверх. Кто устал, может присесть на камушек. Но усидит недолго — красота манит все вперед и выше. И каждая пядь земли норовит приостано­ вить: «Не спеши. Погляди, что я вырастила. Полюбуйся. Невелик цветок, да особенный. Такого нигде не сыщешь». А на самом верху нельзя не остановиться. Слева обрыв. Туда смотреть рискованно: не ровен час — закружится голова. Тогда на­ дежда на спутника — ухватит за рубашку, удержит. Там, далеко­ далеко, внизу, бурлит Катунь, взбивает малахит до пены, гонит все вперед и вперед. Рядом на глубокой яме Катунь принарядившаяся в изумруд, кружится в своеобразном хороводе, где-то раздобудет бревнышко и начнет гонять без конца. Чуть дальше, утихая, разоль­ ется по шивере и примется играть точеными гальками. Туда, бывало, пока не взгромоздили плотину возле Новосибирска, из далекой Об­ ской губы поднималась на нерест в чистейшей воде чуда-рыба нель­ ма. И еще дальше, совсем присмирев, засветится сказочным зерка­ лом: «Смотритесь в меня, люди, пока я отдыхаю». Там сельчане из деревеньки Анос летом ставят паром-самоход, будто на присмирев­ шего коня надевают хомут. И все эти перемены на протяжении де­ сятка километров. А за Аносом новые красоты, да столько их, что не сочтет даж е отчаянный байдарочник, рискнувший сплыть по буйной реке. И на эту несказанную и неповторимую красоту ополчились нера­ зумные «покорители», успевшие испортить уже много российских и сибирских рек. — Нет! — раздается твердый голос старожилов. — Не бывать Катупи в неволе. Разум должен победить. Тут пасли скот наши дале­ кие предки, охотились в лесах. На этих берегах должны жить наши потомки, принимать гостей со всего света. Шла зима 1934 года, когда Катунь еще не ведала тревог. Зазуб ­ рин, как одержимый кладоискатель, думал о будущей находке. Должно же выдаться ему счастье.