Сибирские огни, 1992, № 5-6

Старик послал внучку в юрту за тошпуром. Оказалось, перед го­ стями кайчи — сказитель. Николай Улагашев. Кучияк наслышан о нем. Пока начальники не запрещали, ездил по стойбищам, пел сказа­ ния под самодельный топшур. Никто его не бранил за то, что поет неправду, как считали новые начальники, <^учияк достал карандаш, развернул тетрадь, в перерывы между пением стал переводить для московской гостьи. День за днем, пока гостили в колхозе. Так появились первые записи от Николая УлаГашевича Улагаше- ва. Сначала в прозе, потом и в стихах. Мы с Павлом рассказали о нем в Москве, на секции народного творчества Союза писателей СССР, где председательствовал академик Ю. М, Соколов. Вскоре в длинном списке писателей, удостоенных правительственных наград, мы увидели имя сказителя Улагашева. Старика наградили орденом «Знак Почета». Его любимые героические сказания появились на русском языке в переводах новосибирских поэтов: Ильи Мухачева, Елизаветы Стюарт, Евгения Березницкого, Василия Непомнящих, Александра Смердова. Стали выходить книга за книгой. Для взрос­ лых и для детей. Тревожной весной 1941 года мы в Новосибирском издательстве подготовили па русском языке том героических сказаний, записанных от Николая Улагашева «Алтай Бучай». Основными эпизодами в них была защита родной земли от захватчиков, освобождение от неволи. На книжные прилавки эта книга легла, когда уже на западной гра­ нице рвались фашистские бомбы, и алтайцы призывного возраста вместе с воинами из братских республик в эшелонах спешили к фрон­ ту, в заплечных мешках лежал этот том как самое необходимое на привалах. Необходимым он оказался и в тылу. Известному алтай­ скому поэту и публицисту Аржану Адарову, помощнику матери на далекой горной пастушьей стоянке, было восемь лет. Он свидетель­ ствует: «Вечерами в маленьком домишке собирались после работы жен­ щины, старики, дети, и мы читали сказания Улагашева наизусть, так западали в душу строки бессмертных поэм. Наши души клокотали, и мы проникались верой в победу. Так древние сказания жили и боро­ лись, так жили они в сердце каждого воина-алтайца... И не так важ ­ но, в каком веке эти поэмы впервые пропеты, важно то, что в них выражены в глубокой поэтической форме самые светлые, смелые и добрые чаяния простого человека, его мировосприятие, его понима­ ние правды, красоты, смысла человеческого бытия». Но вернемся к Зазубрину. Подбодренный успехом «Когутэя», Вла­ димир Яковлевич снова рвался на Алтай. Его манил прежде всего Чемал, гДе алтайское население, соседствуя с русскими, давно пе­ решло на оседлость и многое заимствовало из русской культуры. Этому способствовали и микроклимат, и живописность благодатного уголка ближнего Алтая, наиболее доступного для посещения. Для сибиряков он был своего рода швейцарским Давосом. По свидетель­ ству путешественников, уже в начале века каждое лето в Чемал приезжало 300—400 человек, стремящихся подлечить свои легкие. Помимо известности своеобразной здравницы, у Чемала была слава культурного очага. Там раньше, чем в других долинах. Алтайская духовная миссия открыла свой миссионерский стан, построила цер­ ковь и школу. На причудливом островке среди бурной Катуни митро­ полит Макарий поставил часовенку, перекинул мостик, и каждое лето