Сибирские огни, 1992, № 5-6

считал общественным достояйием, нарушена. Значит, исследовате­ лю, коли таковой появится, придется лазить по музеям и архивам, отыскивая материалы, ему адресованные богом погоды. Печально все это. Недавно услышал по радио, что в Новокузнецке появился чело­ век, довольно точно предсказывающий погоду. Корреспондент обра­ тился к руководителям Кемеровского подразделения Госкомгидро- мета, спросил, как они к этоьму относятся. Ему разъяснили, что су­ ществует инструкция, строго запрещающая распространение каких- либо прогнозов, кроме официальных. До чего же запугано ведомство! Как боится оно появления но­ вого Дьякова! Или — новый зажим солнечной информации. Раньше ее можно было найти в «Аргументах и фактах», в «Известиях», в материалах ТАСС. Теперь ведется пагубная политика, чтобы информацию про­ давать за деньги заинтересованным учреждениям и лицам. Зар аб а­ тывать на ней. Это смешно, когда рыночные отношения проникают в сферу метеорологии. Это очень дорого обойдется науке и госу­ дарству. В начале века все было по-другому. Вот что писал в 1912 году Николай Александрович Морозов — лидер отечественного научного движения, Камиллу Фламмариону: «Вы, дорогой учитель, заронили этот священный огонь в сердца того кружка любителей знания, которые, сплотившись, образовали ядро Русского Общества Любителей Мироведения, переживающего лишь четвертую весну своей жизни и с надеждой и верой работаю­ щего на пути осуществления поставленных себе задач: объединять любителей познания Природы и ее законов, оказывать им содей­ ствие в их научных работах и тем поднять уровень и ценность их трудов, а также распространить эти знания в пределах России». Похоже на то, что нынешний Госкомгидромет поставил себе з а ­ дачи прямо противоположные. Иначе как объяснить целую систему запретов на информацию и агрессивную нетерпимость к любому инакомыслию? Я вдруг обнаружил, что в нашем повествовании упущен момент, когда Дьякова освободили из заключения. Это случилось в 1937 году, а позднее была и реабилитация. Однако мало что изменилось в судьбе ученого. На нее Легла лагерная тень. Она ощущается и поныне. Точно так же, как ощущается поныне лагерная тень на судьбе страны, на судьбе каждого из нас. И потому так пророчески звучит словосочетание — Закон конца полярной ночи. Очень хочется, чтобы Закон конца полярной ночи, рожденный богом пого-ды в самом начале научной деятельности, наконец, сра­ ботал в нашей общественной жизни и в нашей науке. И чтобы для теоретического наследия Анатолия Витальевича Дьякова наступили рассветные дни. И чтобы обрела полное признание его титаниче­ ская подвижническая практическая работа. Закон конца полярной ночи. У меня к этому словосочетанию еще и очень личное отношение. Поскольку в нем — начало. Закон конца полярной ночи — и вот одно из воспоминаний о Се­ вере. Пассажирский .рейс Анадырь — Магадан запоздал так, что встреча Нового года произошла на высоте в несколько тысяч мет­ ров. Новый год нагнал нас в пути и сопровождал до самой по­ садки.