Сибирские огни, 1992, № 5-6

Ёот такой набор достойнств. Они взаймосвйзаны, кЭк пОТЬкй воздуха в атмосфере, и приток дополнительной энергии извне, даже незначительный, мог так усилить колебания настроения, что они принимали порой аномальный, катастрофический для окружающих характер. Чувствую, что, начитавшись дьяковских рукописей, заговорил метеорологическим языком. Ну что ж, наша первая и единственная при жизни бога погоды встреча началась безоблачно, при самых благоприятных условиях. Было это на исходе 1978 года. Я позвонил Дьякову из Новокуз­ нецка, представился. Он сразу переспросил: — Пожалуйста, еще раз ваше имя-отчество. — Геннадий Евлампиевич, — терпеливо повторяю, привычный к тому, что отчество мое воспринимается не вдруг — слишком редкое. Дьяков молчит с полминуты, потом категорически определяет: — Значит, так. Геннадий — ген рожденный, в переводе с древ_- негреческого. Евлампий — несущий свет. В результате, рожденный от доброго света — такое вам определение. "Гак о чем вы хотели спросить?.. Конечно, приезжайте. Буду рад! Как добраться, знаете? И он мне объяснил детально про вечернюю электричку до стан­ ции Ахпун, о гостинице в поселке, где всегда найдется свободное место. — Переночуете, а с утра прямо ко мне. Ориентируйтесь на ку­ пол обсерватории, он виден от гостиницы. Д а вам любой встречный подскажет... Речь не о той обсерватории на горе Улу-Даг, с которой мы уже познакомились в нашем повествовании, а об ее предшественнице — круглой кирпичной башенке, которую не сразу обнаружишь среди деревянных и шиферных крыш у подножия горы. А на гору сейчас Пешком не взобраться, зима, снегопад, нужны лыжи или аэросани. К башенке обсерватории пристроена крестьянская изба, она и Служит Дьякову рабочим кабинетом. К ней идешь мимо сарая или станки, как говорят в Сибири, там корова и еще какая-то живность. Над стайкой — стог сена, наполовину выщипанный сбоку, все-таки ползимы прошло. Деревянные «скворечники» с приборами торчат на деревянных Сваях прямо в огороде. «Метеостанция среди картофельной ботвы», — иронично отозвался о них один из столичных коллег Дьякова. Хозяин встречает меня на крыльце, даж е пальто не накинул на плечи. Чуть ниже среднего роста, плотный, на густых поседевших волосах — берет, надетый слегка набекрень. Рубашка с короткими рукавами — явно не по сезону. Серые брюки-гольф чуть ниже ко­ лен, заправлены в шерстяные синие гетры. Обут в массивные жел­ тые ботинки На толстой подошве, какие носят туристы. Он очень похож на свой ранний псевдоним ДЭЛИН — такой же округлый и доброжелательный. На полном лице прямой короткий нос, серые внимательные глаза. Так мог бы выглядеть, я _ думаю, алхимик или звездочет в средние века. -Впрочем, в любой стране любой эпохи такой облик может принадлежать только ученому. — Где же ваш диктофон? Нету вовсе? Прелестно! И я не знаю, одобрение в его словах или осуждение. Лукавство, во всяком случае, точно. Видно, поднадоел ему определенный тип столичного литератора, до зубов вооруженного новейшей оргтехни­ кой. Поразмышляв на эту тему, я боялся потом и блокнот-то до­ стать. Дьяков приглашает меня внутрь избы. З а скромной кухней с печью — две комнаты на разных горизонтальных уровнях, в даль-