Сибирские огни, 1992, № 5-6

- М у . милая, ну, славная, поворачивай домой, тйм хозяйка •Тебя подоит, тебе станет легче. Ну, пойдем вместе, пойдем... Корова меня легко послушалась, и остальные две потянулись за нею. Вернувшийся мужик нагнал меня и, поблагодарив, отметил: — Помогло, значит? — Помогло, — говорю. — Помогло... Как не помочь... Следующая моя остановка возле трех берез на фоне доломито­ вого котлована. Березы удивительно красивые — высокие, бело­ ствольные, еще не сбросившие листву с золотой проседью. Котло­ ван обезображен лужей застоявшейся ржавой воды на дне и гряз­ ными дождевыми потеками на серых безжизненных стенах. Если бы я был художником, именно здесь расположился бы с мольбертом. Вот он, символ Кузнецкой земли. Контраст прекрасно­ го и уродливого, природного и рукотворного, индустриального. Когда я написал в поэме про «последний беспощадный к ом о - ван» на Кузнецкой земле, один критик уловил в этом иронию. Это какой же искаженный или предвзято настроенный слух надо иметь, чтобы в крике смертельно раненной души уловить «черный юмор»? Вероятно, он просто не поверил угрозе, о которой строка преду­ преждает, не знает, что угольными разрезами в Кузбассе ежегодно отчуждается тысяча гектаров земли, что столичные пртектные ин­ ституты давно предлагают вахтовый метод освоеньья Кузнещтого бассейна, обрекая нас на бегство за его пределы. «Последний бес­ пощадный котлован» — это планируемая реальность, а не поэтиче­ ский образ. Я оставляю доломитовый карьер слева и спускаюсь дальше между рядами деревянных домов, сараев и огородных заборов. .Здесь на улице Садовой виден голубой купол малой дьяковской обсерватории, в которой он и вел свои наблюдения за Солнцем, Купол, венчающий кирпичную башенку, едва возвышается над до., щатыми крышами и все-таки заметен благодаря цвету и овальной форме, необычной для поселкового квартала. Кирпичная башенка пристроена к обыкновенной приземистой избе. Если читатель не покинет меня в этом повествовании, мы еще там побываем и уви­ дим, и услышим много интересного. А сейчас я иду дальше. Одолеваю последний спуск — и оказы­ ваюсь в пойме когда-то чистой речушки, впадающей в Тельбес. Здесь уже нет домов и улиц, видимо, берега подтапливаются весен­ ними паводками. Железный мост с перилами громыхает под моими ногами, и я оказываюсь возле железнодорожной станции. Пересту­ паю рельсы многих путей, обхожу состав, груженный рудой, и мимо грохочущей и скрежещущей обогатительной фабрики, то и дело ус­ тупая дорогу большегрузным самосвалам, поднимаюсь на террасу, где с десяток пятиэтажных домов образуют центр поселка. Типичный для Кузбасса рабочий поселок, где снег зимой черен от дымящих котелен. А летом трудно дышать от выхлопных газов проезжающих мимо автомобилей. Всегда пустующий громоздьсий Дом культуры, несколько магазинов, базарчик, где одинокие фи­ гурки старушек маются в ожидании покупателей, зато невиданная очередь возле винной лавки, собравшей любителей спиртного не только местных, но и с окрестных рудников. Жизнь здесь однооб­ разна и бедна развлечениями. Я продолжаю подниматься... К столовой, где вкусно и дешево кормят почти круглые сутки, к рудоуправлению — зданию интерес­ ной формы, такие строили в Кузбассе в 30—40-х годах, на заре индустриализации. Несмотря на многие архитектурные излишества, вид у него чисто административный, никак не жнлой.