Сибирские огни № 11

строительства», об «уклоне» писателя в ми стицизм и символизм, бросали упреки в идеализации темною прошлого и т. п. По ступательное развитие якутской и всей со ветской литературы, движение самой жизни давно опровергло подобные измышления, основу которых составляет вульгарно-ути литарный подход к иркуоству, непонимание глубинной сущности художественного слова. Достойную отповедь тем, кто хотел бы ви деть в фольклоре и мифологии лишь беспо лезное баснословие, в свое время дал М. Горький: «Миф — это вымысел. Вымыс лить— значит извлечь из суммы реально данного основной его смысл и воплотить его в образ — так мы получили реализм. Но ес ли к смыслу извлечений из реально данного * добавить — домыслить по логике гипотезы — желаемое, возможное и этим еще дополнить образ,— получим тот романтизм, который лежит в 'Основе мифа и высоко полезен тем, что способствует возбуждению революцион ного отношения к действительности — отно шения, практически изменяющего мир». Резкие оценки произведений писателя бы ли связаны также с неправильным вульга ризаторским прочтением его образов. Так, В. Н. Леонтьев — кстати, один из лидеров «националистов в годы гражданской войны, политический противник П. А. Ойунского,— критикуя поэму «Кысыл Ойун», писал, что Красный Шаман символизирует коммунисти ческую партию, Орос Бай — капитал, Ша ман Лиса— партии, враждебные коммуни стической и т. д. При такой трактовке, ра зумеется, пьесы Ойунского становились весьма удобной мишенью для нападок. Од нако такие отождествления не имели ничего общего с замыслом автора, с их реальным звучанием. Высокий революционный романтизм, о ко тором писал Горький, наряду с суровой правдой реализма, в полной мере присущ всему творчеству П. А. Ойунского. Сознание своей прочной, нерасторжимой связи с наро дом, с его искусством укрепляло писателя, давало ему новые силы на трудном поприще служения светлым идеалам. Как ученый, изучающий прошлое, с тем чтобы, лучше по знав его, глубже прозреть будущее, он от мечал: «Мы должны знать всесторонне жизнь и историю нашего народа и его язык, ибо подлинную историю народа нельзя знать, не зная устного народного творчест ва». Как литератор и, наконец, просто как патриот и гражданин, Ойунский решительно заявлял своим идейным противникам: «Как бы ни шумели некоторые мои современники, воспевающие глупейшие погребальные гим ны народному творчеству и прославляющие себя, как львов и орлов современности,— их шум меня не заставит бросить неоконченный мой труд по народному творчеству и не за ставит меня встать на путь крикливого осуждения народного творчества». Разумеется, фольклор не является универ сальной отмычкой ко всем проблемам лите ратуры. Это, кстати, продемонстрировала и творческая практика самого Ойунского. Его попытка создать средствами олонхо полити ческий памфлет «Оппозицстан-Боотур» (о борьбе партии против троцкистско-зиновьев- ского антипартийного блока) оказалась не удачным экспериментом. Однако Ойунский и сам прекрасно чувствовал границы воз можностей различных методов, и приведен ный пример является фактически единствен ным в его Творческой практике. Прекрасно зная и умело применяя обра зы якутской народной мифологии и эпоса, П. А. Ойунский в то же время сознательно использовал иные литературные и культур но-исторические традиции. Еще . в детстве, наряду с пением олонхо, он пересказывал русские исторические романы (такие, как. «Князь Серебряный» А. К- Толстого или «Юрий Милославский» М. Н. Загоскина). В учительской семинарии он переложил на якутский язык басню Крылова «Кот и по вар», совместно с Н. Д . Неустроевым пере вел гоголевского «Ревизора». В последую щие годы П. А. Ойунский, помимо педевода произведений классиков марксизма (в том числе «Манифеста Коммунистической пар тии») и партийно-государственных докумен тов, активно занимался также художествен ным переводом. Как уже упоминалось, имен но он воссоздал на якутском языке текст «Интернационала». Эту работу он несколько раз переделывал, стараясь как можно бли же передать и великие идеи,« сам ритм пар тийного гимна. Ойунский впервые открыл для национального читателя такие произве дения, как сказка «Кот в сапогах» Жуков ского; стихотворения Пушкина «Туча», «Кин жал», «Пророк», отдельные сцены из траге дии «Борис Годунов» («Ночь», «В саду», «Фонтан»); «Песня о Соколе», «Песня о Бу ревестнике», рассказы «Макар Чудра» и «Челкаш» Горького; монолог Маргариты из «Фауста» Гете; стихотворение «На ви селицу — королей!» Петефи; «Партбилет № 224332» А. Безыменского и другие произ ведения. Сюжетная схема русской народной сказки послужила основой для притчи «Ли са и Барсук», некоторые библейские мотивы были использованы при создании рассказа «Соломон Мудрый», а античная историче ская традиция творчески переосмыслена при написании рассказа «Александр Маке донский». Обращаясь к инонациональной литерату ре, Ойунский уделял внимание не только ее содержательной, но и технической стороне. Прежде всего это относилось к поэзии. От талкиваясь от классических образцов, он активно внедрял в якутское стихосложение силлабику, конечные рифмы, впервые начал выделять строфы. Однако это никоим обра зом не было слепым копированием: Ойун ский прекрасно понимал, что усвоение худо жественных достижений других- народов возможно только «а основе собственной развитой культуры. «Трудовой народ Якут ской Автономной Советской Социалистиче ской республики не только должен уметь читать и. писать на своем родном языке, он должен на этом языке общественно мыслить и художественно говорить, как мастер, как гений,— писал Платон Алексеевиче 1922г.— Без этого народ не может создать свою культуру или успешно перенять таковую от других, достигших ее высокого развития». Интерес и читателей, и специалистов к многостороннему творчеству П. А. Ойунско- го непрерывно возрастает. Свидетельство тому—'Значительный объем посвященной ему литературы. В период с 1958 по 1966 гг. в Якутске вышло в свет семитомное собра ние писателя на родном языке. Два его сборника были опубликованы массовыми

Сибирские огни № 11 - 1983