Сибирские огни № 11 - 1983

етв> Ильича и других героев стала вся три­ логия. «Живые личности, знакомые чита­ телю в истории», родились под пером пи­ сателя в результате изображения Ульяно­ вых, Лепешинских, Кржижановских, Ване­ евых, Старковых и'других «со стороны их частного быта и внутренних сокровенных дум и стремлений». Но раскрытие личности героя «в очаровании поэзии» Коптедову в наибольшей мере удалось в романе «Воз­ горится пламя», где действие протекало в родной писателю Сибири, где мастерство эпического писателя было помножено на проникновенность личностного, лирическо­ го подхода к истории и ее героям. Приступая к своей Лениниане, Коптелов писал: «Старую Сибирь я в какой-то сте­ пени все же помню и мне, быть может, удастся лучше и точнее воспроизвести бы­ товую обстановку и колорит того времени, чем более молодому литератору, приехав­ шему сюда впервые в наши дни»1. Но писатель сам очутился в положении литератора, приехавшего к месту действия своих исторических героев «впервые в наши дни», когда приступил к роману «Точка опоры», где события разворачива­ ются главным образом за границей. Новые, необычайной сложности, задачи встали перед А. Л. Коптеловым. «— Писать на основе исторической ме­ муарной литературы очень сложно, потому что невозможно во всей полноте предста­ вить себе — как же все это выглядело зрительно? А ведь для читателя зрительное восприятие — главное,— вспоминает Афа­ насий Лазаревич.— Работая над двумя первыми романами, я был в привычной для себя обстановке. Но когда действие перенеслось за границу, все пришлось начи­ нать заново. Если бы я не побывал в Лондоне, Лейпциге, Праге, Мюнхене, Цю­ рихе, в Италии, на Капри, то вообще вряд ли посмел взяться за перо. Вот один из примеров. Если бы я посе­ тил только Брит&нский музей, не побывав до этого в Афинах, если бы воочию не убедился, что действительно лорд Элгин, будучи посланником, вывез из Греции бес­ ценные художественные сокровища, обод­ рав для этого оба фронтона Акрополя и фризы редчайшего храма, то не было бы сцены посещения Владимиром Ильичей греческого отдела музея, его гневных слов о загребущих руках «владычицы морей»1 2. Действительно, сцена посещения Лени­ ным Британского музея, занимающая в романе йсего две страницы, написана на редкость живо, эмоционально, зримо. Она запоминается. Рассматривая обломки древ­ них статуй, изваянных еще Фидием и его учениками, отмечая, как прекрасно переда­ но гениальными скульпторами застывшее напряжение движения, ¡Владимир Ильич почти физически ощущает теплоту слегка желтоватого мрамора. Но вот в зале появ­ ляются школьники-экскурсанты из Шот­ ландии. Экскурсовод сообщает: «— Перед вами, дети, величайшая гор­ дость Британского музея, знаменитое соб­ рание лорда Элгина. Будучи посланником, он вывез из Греции это бесценное богат1Минувшее и близкое, с. 278—280. 2 Из беседы с А. Л. Ко п т е л о в ы м 29 июня 1983 г. Запись автора этих строк. ство. Когда вам посчастливится посетить афинский Акрополь, вы можете мысленно перенести вот эти статуи на уцелевший фронтон Парфенона... «...ободранный подчистую»,— добавил про себя Владимир Ильич, отходя в глубину зала. Губы его крепко сжались. Оказывается, на языке колонизаторов днев­ ной грабеж чужих национальных художест­ венных ценностей называется безобидным «собранйем». Какое бесстыдство!». Конечно, и «Точка опоры» несет в себе личностное лирическое начало. Но теперь «очарование поэзии» от соприкосновения с природой сменяет тоска по волжским про­ сторам, ярость человека, оказавшегося не по своей воле в чужих краях, в постылой эмиграции. ¡В романе появляются сатири-, ческяе краски, гораздо в большей степени звучат ирония и сарказм. В Гайд-парке Ульяновы усмешливо пе­ реглядываются, слушая, как очередной оратор, вскинув руки, кричит до хрипоты все о том же: «верьте, ждите, и вы сподо­ битесь...» Наблюдая помпезную смену ка­ раула у Букингемского дворца, глядя на гвардейцев в красных мундирах, в высо­ ких, похожих на боярские, медвежьих шапках, на всех этих ряженых,' марширую­ щих под бравурную медь'оркестра, Влади­ мир Ильич с улыбкой отмечает: «Словно оперная сцена!» Но ему уже не до улыбок, ' когда он вместе с Надеждой Константиновной по­ сещает район доков. «Улицы узкие, грязные. Ни деревца, ни травинки. Перед окнами сушилось тряпье.,На обшарпанных крылеч­ ках играли дети, бледные, оборванные, босые. — Позорище богатой Англии! — впол­ голоса возмущался Ленин, и Надежде ка­ залось, что в следующий миг у него от гнева сожмутся кулаки.— Две нации! На­ ция богачей-хозяев и нация рабов капи­ тализма...» Ленин в эмиграции показан живым, непосредственным, горящим делами и идеа­ лами партии. Коптелов реалистично, не умаляя драматизма идейных • конфликтов, рисует картину принципиальных расхожде­ ний Ленина с Плехановым, Аксельродом, Мартовым, Потресовым, Верой Засулич, с которыми невозможно было найти общую политическую, партийную платформу. Све­ жие краски нашел писатель для обрисовки ближайших сотрудников-ленинцев — Глеба Кржижановского и его жены Зинаиды Павловны, Ивана Бабушкина, Глафиры Окуловой, Михаила Сильйина, ¡Виктора Курнатовского. С редкой глубиной и эмо­ циональностью воссоздана сцена встречи Ленина с Горьким. В еще большей степени, чем в предыдущих романах, возросла роль событийности в композиционном построе­ нии «Точки опоры», центростремительной силой здесь стал II съезд РСДРП, борьба за Программу партии, деятельность «Иск­ ры». Любая глава, как бы далеко «и отстояла от основной линии романа, в своей глубинной сути нацелена на раскры­ тие главного — борьбы за марксистскую партию нового типа. Говоря словами поэта, ) можно утверждать, что в каждом герое «Точки опоры» присутствует Ленин — «здесь все живет, все дышит им».