Сибирские огни № 11 - 1983

с его страстной устремленностью в будущее. Действительно, Ленин-вождь немыслим вне дела, которому он отдал всю свою жизнь, вне забот о будущем Родины, кото­ рую он беспредельно любил. Действитель­ но, деятельность Ленина ни на одну мину­ ту нельзя рассматривать вне классовых битв эпохи, сформировавшей его личность, его убеждения, его идеалы. Все это бес­ спорно. Но ведь деятельность Ленина не только в умении вести полемику, не толь­ ко в практических . делах по созданию фундамента партии. По всей вселенной мыслей, слов ширится шествие и дел Ильича. Поэт недаром поставил на первое место среди главных деяний Ленина мысль. Но вот рождению главного ленинского ору­ жия— его мысли, оплодотворявшей теори­ ей революционное движение, в «Большом зачине» уделено еще незначительное место. К числу авторских просчетов следует от­ нести и некоторую осторожность в раск­ рытии чувств и настроений своего героя. По мнению автора этих строк, со всей полнотой новаторский принцип подхода к ленинской теме раскрыт во втором. романе Коптелова «Возгорится пламя». Здесь удачно сочетаются хроникальность и собы­ тийность изложения, эпическая нетороп- кость, основательность, приводящая к тща­ тельной прописанности деталей, второсте­ пенных и даже третьестепенных персонажей, — с лирическим началом, органично вошедшим в самую плоть романа. Коптелову удалось соединить строжайший документа- лизм с личностным проникновением в ма­ териал. «Нам дорого каждое слово Ильича, дорого место, где это слово родилось. Нам одинаково близки и петербургские рабочие окраины, и кремлевский кабинет, и фран­ цузская деревня Лонжюмо, и крошечная лейпцигская типография, и актовый зал Смольного; дороги дома, где он жил и работал, дороги улицы, по которым он ходил,- дорог шалаш в Разливе, где он был вынужден скрываться от ищеек Керен­ ского, и . Журавлиная . горка, с вершины которой он любовался Саянами» Гак начинает А. Коптелов свою главу «У подножия Саяна» в книге «Минувшее и близкое», где как аксиому отстаивает главное условие воссоздания образа Ленина — правду истории. Приступая к своей работе, он первым требованием к себе предъявил: из собранного материала отсеять легенды. Только достоверность! Пи­ сатель начал со скрупулезного изучения фактов. Прежде чем включить их в про­ изведение, проверял неоднократно. Безжа­ лостно отметал все, что противоречило истине. Дважды, трижды подтверждена версия: да, действительно Владимир Ильич и Надежда Константиновна в сопровожде­ нии В. М. КрутОвского прогуливались по саду пионера сибирского садоводства Ни-1 1 К о п т е л о в А. ТЛинувшее и близкое.— Новосибирск. Западно-Сибирское книжное издательство, 1972, с. 299. В дальнейшем все сноски даются на указанное издание. кифорова. Но Коптелову и этого мало — писатель боится опереться на одни лишь мемуарные свидетельства, ему нужен до­ кумент. Он совершает специальную поезд­ ку в село, ведет долгие поиски и, наконец, на основании неопровержимых фактов устанавливает: память подвела «воспоми- нзтелей», никакого сада во время пребыва­ ния Ленина в Ивановке еще не было, сад был заложен позднее. И писатель решитель­ но отказывается от заманчивой главы. А ведь ему, садоводу, так хотелось описать, как «Владимир Ильич и Надежда Констан­ тиновна гуляют по саду, пробуют сибирские яблоки, разговаривают с М. Г. Никифоро­ вым, мечтают о будущих больших коллек­ тивных садах..,». Так, становясь порой «на горло собствен­ ной песне», шаг за шагом раскрывал Коптелов правду о пребывании ренина в сибирской ссылке. Его труд сроднч научно- исследовательской работе. На роман можно опираться как на фундаментальную историческую монографию. Недаром Ольга Борисовна Лепешинская, член партии с 1898 года, писала в свое время автору: «Никаких нарушений исторической правды я до сих пор не заметила на страницах романа... Ильич, как живой, встает во всем величии своей простоты и человечно­ сти». Строгая документальность произведения вовсе не исключала у Коптелова вымысла, ни тем более домысла. «Достоверность — дерево, лишенное в зимнюю пору листвы», — писал автор и видел свою задачу в том, чтобы, опираясь на документ, «идти дальше документа», воссоздавая минувшее, «сживлять ветви так, чтобы каждая за­ шумела богатой листвой». Такой подход к документу имел следстви­ ем два, казалось бы, взаимоисключающих факта: с одной стороны, романами Копте­ лова пользуются историки в своих вузов­ ских лекциях, а с другой, роман решено экранизировать для телевидения. У Коптелова умение находить документ и пользоваться им легко и непринужденно доведено до степени виртуозного мастер­ ства. Чего стоит одно лишь мимоходом брошенное замечание: «Я не испытывал надобности в вымышленных персонажах. Все, даже третьестепенные действующие лица моих романов, носят подлинные име­ на, за исключением обращавшегося к Ильичу рабочего золотых приисков да ко­ чегара с Окуловской мельницы, фамилии которых не сохранились»2. На человека не знакомого с системой «персоналий», заведенных писателем на каждое действую­ щее лицо, подобное замечание способно произвести ошеломляющее впечатление, особенно если учесть густую заселенность его романов. Но сказанное — истина, ко­ торая писателю дороже всего, коль скоро речь заходит о Ленине и его окружении. Из всех романов трилогии «Возгорится пламя» ярче других проникнуто лиричес­ ким началом. Мы постоянно ощущаем, на чьей стороне симпатии и .антипатии автора. Но это не ведет к прямолинейности в оцен­ ке людей и событий. Писатель внешне спокойно Передает события, будь то безоб