Сибирские огни, № 12 - 1971

телями. Потом двигатель заглох. Времени до поезда оставалось немного. Водитель, которому предстояло сегодня еще везти на Ханнум сменную бригаду буровиков, за­ метно нервничал. Лахтин сел в кабину, попросил водителя притормозить возле дома Паничкиных. Герки не оказалось и дома. — Буду ждать на станции,— сказал Лахтин, прощаясь с Ильей,— напомни ему: поезд приходит в четверть первого. Илья, и без того удрученный всем случившимся, вконец был обеспокоен исчезно­ вением сына. Вера Леонидовна лежала с головной болью. Услышав голос Лахтина, встала в дверях, комкая у лица платок. — Михаил Кузьмич... прошу вас...— проговорила она, глядя на Лахтина умо­ ляющими глазами, но больше ничего не смогла произнести, заплакала, ушла в глубь комнаты. За окнами требовательно громыхал двигателем тягач. Лахтин спустился с крыль­ ца, медленно застегивая плащ. На этот раз полустанок выглядел оживленным: было несколько пассажиров. Женщина с двумя детьми стояла на краю платформы. За рельсами, по откосу, девочка в красном капоре рвала какие-то стебельки, собирала камешки, и женщина с беспокойством все окликала ее, требуя вернуться. Двое рыболовов в фетровых об­ висших шляпах, сидя на рюкзаках, ели ножами консервы из одной банки. Билеты продавал мужчина в форменном железнодорожном кителе — должно быть, сам начальник. Он долго отсчитывал сдачу, роясь заскорузлыми пальцами в ба­ ночке из-под монпансье. Лахтин купил два билета, вышел мимо домов к реке. Берега были пустынны — ни крикливых куличков, ни пернатой мелочи. Над пой­ мой, над багряными лоскутами черемушника — осенняя голь, прозрачность и тишина. И только возле самой воды неунывающий ручейник-ляпка — темная кургузенькая пта­ ха ростом со скворца — пританцовывал, словно на горячем, радуясь замешкавшемуся солнцу. Ручейник и на зиму останется здесь, где-нибудь около разводий, будет муже­ ственно нырять в дымящуюся воду, переворачивать острым клювом донные камешки. Солнце продолжало греть, но под ногами уже стеклянно хрустело. Аромат зем­ л и — сухотравный, тонкий, отстоявшийся, какой бывает лишь в долгое отсутствие ветров, уже перебивался другим — грузноватым духом влаги, приносимой все удли­ няющимися инистыми утренниками; и Лахтин понял, что идут последние дни редкого здесь бабьего лета. Скоро, может быть уже завтра, захмурит Ханнум, уйдет в облач­ ность. А потом ударит падера, и зарядят обильные снегопады. Спасаясь от снегов, пойдут по своим вековым тропам на восток, в Хакасию, стада северных оленей. Пой­ дут мимо гудящих день и ночь буровых вышек. А поодаль оленьих троп проложит в рыхлом снегу свой широкий пятипалый след росомаха. Лахтин вернулся на платформу. Пассажиров здесь прибавилось, но Герки все не было. Он присел на чемоданчик, поглядел время: стрелки уже смыкались на двенадцати. Он сунул ладонь за пазуху, массирующими движениями стал отгонять покалы­ вающую в груди боль. Сокращения сердца тягуче отдавались в висках. Боль нара­ стала. Он привалился к стойке перил, зажмурился. Ему показалось, что платформа качнулась и он медленно опрокидывается. Та­ кое он испытывал впервые. «Только бы не свалиться тут,— успел подумать он, теснее прижимаясь к ребристому бруску перил.— Будет нелепо...» Ощущение реальности окружающего вернулось к нему, когда он лежал на жест­ ком вагонном диване. Под головой что-то вроде рюкзака. Вагон покачивало. Рядом сидел Герка Паничкин. Лицо его было растерянно-тревожное, ожидающее.