Сибирские огни, 1966, №1

принудить нас вечно оставаться рабами!» Но Лодзь — только звено в не­ прерывной цепи горячих битв, которые и не стихнут, пока не завершатся полной победой народа. Вслед за Лодзью — Одесса! Здесь тоже всеоб­ щая забастовка. Бьют подкованные копыта казацких коней в булыжные мостовые, каратели выискивают очередные жертвы. И когда на рейде появился крупнейший броненосец Черноморского флота «Потемкин» и медленно взял на прицел своих тяжелых орудий город — многие сердца дрогнули. От радости, что уж теперь-то, перед этой силой, рабочие сда­ дутся. У забастовщиков сердца дрогнули от гнева: д аже штыков и пуль государю-императору мало, против рабочих он шлет в бой броне­ носцы! Но ближе, ближе к берегу, и все увидели, что «Потемкин» — корабль революции. На «Потемкине» реет красное знамя восстания и призывает русских рабочих, рабочих всего мира к нему присоединиться... Шмераль замечает, что последние его слова не очень-то нравятся пану полицейскому комиссару. «Рабочие всего мира»— значит, и чешские рабочие. Но придраться к этому прямо на публике комиссар не решает­ ся. В зале — напряженная, сочувственная тишина. Попробуй комиссар ее разрушить! И Богумир, тая в уголках губ довольную улыбку, еще «чуть-чуть» добавляет: — И кто же сейчас на земле всей душой не с ними? Кто не ж е л а ­ ет победы русскому народу в его благородной борьбе? Он слегка поворачивается к полицейскому комиссару, как бы спра­ шивая именно его, и комиссар вынужденно делает неопределенный жест рукой: «Н-да, в общем, конечно...» С прежней обстоятельностью и неторопливостью, выковывая к аж ­ дое слово и лишь временами возвышая голос до громовых раскатов, Шмераль продолжает свой рассказ о революционных событиях в России. Его речь заканчивается под шквал аплодисментов, под выкрики: «Слава «Потемкину!», «Да здравствует революционная Россия!» Грохочет чей-то крепкий бас: — Д а здравствует революция! Полицейские встревоженно оглядывают зал. Это уже не о России. Это уже, черт возьми, призыв к революции вообще. Может быть, д аже и в Австро-Венгерской империи?.. Но все поднялись, стоят, аплодируют Богумиру Шмералю, а потом спокойно начинают расходиться, поглядывая на полицейских гордо, с сознанием собственной силы. ...Вечером Богумир сидит с друзьями в небольшом, пропитанном табачным дымом ресторанчике. Вспоминают, обсуждают, как прошло собрание. Хохочут, разыгрывая в лицах смятение, охватившее полицей­ ских, когда в зрительном зале вдруг раскололась тишина и начались здравицы в честь русской революции. — А зацепиться им не за что! Нарушения закона о рабочих собра­ ниях нет,— говорит Антонин Запотоцкий.— В сердца же человеческие им не проникнуть. Д а если бы и проникли! В тюрьму сердца не поса­ дишь за то, что они бьются не так, как правительству нашему хочется. — Собрание! — Шмераль хохочет громко, заразительно.— Я так напишу в «Право лиду» о русской революции, что ее захочется и у нас повторить! — Ты тише, пожалуйста... Плечистый черноволосый официант расставляет на столике кружки с пивом. По две на каждого. Не очень торопится. Он рассчитывает пой­ мать хотя бы еще несколько фраз, кажется, довольно-таки любопытного разговора. А там будет видно, какую пользу извлечь для себя из подслу­ шанного. Польза определится потом. Он, словно шашки на доске,