Сибирские огни, 1966, №1

Виктору этот торг не понравился. — Меня не берете, значит? — Нет. Виктор сгоряча сильно толкнул дверь. Она т ак и осталась откры­ той. «Подумаешь, деятель! На тебе свет клином не сошелся!» ...У Пантелеевича было хорошее настроение: работа пока л а д и ­ лась, кирпича подвезли вдосталь, фронта хватит еще недели на две, а там, бог даст, что-нибудь подвернется. У начальства, поди, на пле­ чах не капустные кочаны. Клали они больницу — широкое глазастое здание. Р абота заметно двигалась: уже на втором э т аже уложены были потолочные перекры­ тия (плиты на этот раз тоже поспели вовремя); стены метра на полто­ ра подняли по всему периметру. Собрали трубчатые леса, и дом стал похож на ежа, который распустил иглы. Пантелеевич соорудил скамеечку в углу, спрятался от ветра, з а ­ курил для передыху и з адумалс я о разном. Виктор перепрыгнул через канаву, по шатким сходням добрался на первый этаж , оттуда по лестнице — на второй. Он торопился, боясь, что после не хватит смелости, и, как человек до крайности застенчивый, приступил к существу вопроса без околичностей, несколько д аж е гру­ бовато: — Товарищ Пантелеевич, не знаю вашего имени, извините,— Вик­ тор сообразил, что со стороны он выглядит потешно в мотоциклетном шлеме яйцом, авиаторской курточке и высоких американских ботинках, но держа тьс я иначе уже не мог,— Примите к себе! — Зв ать Максимом. И получится Максим Пантелеевич.— Бри г а ­ дир склонен был шутить.— Где такую спецовку отхватил? — Он очи­ стил рукавицей место рядом с собой.— Присаживайся, молодой чело­ век. Чей такой? — Бродский моя фамилия. Максим Пантелеевич шумно потянул носом: — Пироги пекут. С ливером. Люблю пироги с ливером. Михаил Глушко, здоровенный, почти двухметровый парень, яблоч­ но-румяный и добродушный, бросил работу и з аж а л рот ладошкой. Петро Быков сейчас же прикрикнул на него: — Д ав ай , давай , некогда! Пантелеевич спросил Виктора: — Уважаешь пироги с ливером? Бродский чуть поклонился и с готовностью воспитанного человека ответил: пирожки с ливером он не уважает, но, вообразите, с детства по душе ему запах больницы и новых калош. Тут уж Михаил Глушко не утерпел — захлебнулся тонким смешком и выпустил мастерок. М а ­ стерок упал в канаву. — Значит, в бригаду к нам хочешь? — Чего усмехаешься? — Д а ты не горячись. — У Шмелева был? — спросил Петро Быков. — Да. — Не взял Шмелев? — Нет. — А д ружка твоего? — Взяли. — Ну, понятно, спились. Тебя, выходит, не желают обрабатывать жилстроевцы, тебя учить надо. Ясненько... Вон он, твой дружок, торо ­ пится. Болеет за тебя все же...