Сибирские огни, 1966, №1

примятый еще, чистый снег. Грудь Савелия поднималась т яж ел о и р ед ­ ко, будто хотел он на долгий человеческий век надышаться морозом, з а ­ пахом гари и растревоженной земли. Перламутровые пуговицы на его деревенской косоворотке поблескивали, как лады тульской двухрядки, под которую он ладно умел петь про Петрушу -тракториста («Прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати!») и про любовь — «...когда з ахлебыв алис ь свистом соловьи». Белыми от боли глазами Савелий поманил П а в л а ближе. Тот н а ­ гнулся к нему и почувствовал, ка к уходит тепло из большого и сильного тела. — Что ск а з ал ? —- спросили дружки . — Ничего не ск а зал , не успел, вот...— и П авел з апл ак ал , не стыдясь слез. Потом стоял у гроба с этим знаменем и так же до боли, до хруста сжим ал древко и думал : «Почему так коротки бывают дороги у хороших людей?» Савелия пронесли через весь поселок — мимо горбатых бараков, в черных окнах которых стыло солнце, пронесли по с т р о й к е— мимо р а зи ­ нутых котлованов, что дышали дымом костров, мимо труб, уставлен ­ ных пушечными стволами в далекую просинь неба, мимо новых цехов, стройно вставших из хаоса. Рабочие бросали инструмент, неуклюже ста­ скивали шапки и с построжевшими лицами шли з а гробом. Шли скорб ­ но, неслышно и бесконечно. ...Кузнецов растерянно и виновато улыбнулся: — Вот так дело было. Об этом знамени немножко скажу . Оно у нас, в бригаде землекопов Савелия Шубина, шестнадцать раз побывало. Тог­ д а больше лопа тами рекорды били. А Шубин — наш бригадир — з ам е ч а ­ тельный парень был. Ж а лк о , что о таких как он, мало вы, молодежь, зн а ­ ете. Д а и вообще о тех годах. Вам ведь кажет с я , будто тогда всё сплошь какое-то черное было. Я вот помню... ...В тот год необычайно рано, дня через два после майской демон ­ страции, молодо грянул первый гром и хлынул теплый ливень. Жидки е тополя-трехлетки скоро раскудрявились веселым листом, и з ап ахл а хле­ бом земля. Деся то го мая на небольшой площадке возле станции наспех сколо­ тили трибуну. С нее неистово и бессвязно говорили длинные речи про т яж е л ую индустрию, про металл — хлеб тяжелой индустрии, про победу, взятую с боем. — Москве передай, П а ве л Кузнецов, Серго скажи : чугун дали, сталь дадим! — Пра-а-ильна! — одной грудью дыш ал а площадь. — Скажи еще, Павел Кузнецов, что мы не подведем и пусть там на нас крепкую надежду имеют. — Пра-а-ильна! У П а в л а рябило в глазах . К ач алис ь над площадью яркие кумачи, аршинными буквами крич а­ ли плакаты , над полинялой крышей вокзала гомонились вспуганные галки. Вдалеке горела выкрашенная золотом луковица старой церквуш­ ки, в рябой л уж е опрокинулись облака сахарной белизны. И П а влу ка з алось , что за спиной растут крылья. Он тоже кричит толпе охрипшим от митинга голосом: — Передам , земляки , ничего не забуду! — и берется за горло, пото­ му что больше ничего ск а з а т ь не может, нет слов. Д а и где их найдешь, такие слова? Но они поймут его — простые, суровые, и по-братски бли з ­ кие. Они стоят плотно, разные и похожие. Вислоухие сибирские малахаи ,