Сибирские огни, 1966, №1

научно-фантастическая повесть, просто по­ весть, рассказы, зарисовки, лирическая тет­ радь, элегии в прозе Есть любопытная особенность, объеди­ няющая большинство произведений прозаи­ ческих жанров «Ангары», включая публи- цистику,— внимание к прошлому. Герой об­ ращает взор к юности, ворошит память, оце­ нивает минувшее, подводит итоги. Д умает­ ся, явление это не случайное. Критика уж е отметила повзросление пер­ сонажей так называемой молодой прозы. Если раньше в ней господствовал безусый парень, бегущий от неурядиц на стройку, в Сибирь, к янтарным берегам Прибалтики или мыкающий дни между рестораном, дач­ ным пригородом и цехом, то теперь он — чаще — уж е окончил вуз, женился, обзавел­ ся детьми, иногда даж е знаменит. У писа­ телей среднего поколения ярко выражена тяга к осмыслению недавней истории, к по­ искам героя пожившего, готового сопостав­ лять явления разных периодов истории государства Словом, если взглянуть пошире на лите­ ратурный процесс наших дней, можно ска­ зать, что отмеченная тенденция авторов «Ангары» вполне современна. Сибирские писатели чутко откликаются на злобу дня. Кто, как не люди старших возрастов, может толком осмыслить сдвиги в нравственных представлениях общества, оценить совер­ шившиеся за последнее десятилетие пере­ мены в духовной жизни народа? Им же приходится теперь еще и давать ответы на многие трудные «почему?» и «как?». Они ищут ответы прежде всего для себя, но их сомнения и поиски интересны всем. Среди этих поисков неизбежно возникает одна из популярных в новейшей литературе тем — тема наследия. ...Мартовское небо прочертил метеорит. Прочертил, и нет его. И следа не оставил. Г. Кобяков в лирической тетради «Нелегко выбирать дорогу» (№ 2), рисуя эпизоды предвоенного тревожного отрочества, срав­ нивает судьбу двух друзей с падающей звездою: пройдет жизнь — и никакой памя­ ти. Возник спор — Нет,— решительно возражает Яшка,— ...мы из тех, кто непременно оставит (след — П. Г.)... Должен оставить! Иначе не инте­ ресно бьп ь человеком. — Это он хорошо сказал,— размышляет второй.— Но сколько уже лет прожито, а где он, след-то? Что сделано? Его грызет неудовлетворенность. «След в жизни, какой-то, видимо, уж е можно было оставить, что-то можно было совер­ шить». Писатель точно рисует грозовую атмо­ сферу тридцатых годов. Пафос созидания, тени и призраки неведомых приятелям вра­ гов народа, романтика комсомола, бои в Испании, поверхностный оптимизм и серьез­ ная идеологическая подготовка к грядущим сражениям. Для молодого человека глав­ н о е— найти место в жизни. «Человек без призвания — серый человек. А какое OHOj. призвание?» В воспоминаниях о юности Г. Кобякова много истинной поэзии, гражданственности и теплого отношения к людям. В повести нет злодеев, но есть большая тревога за человека — от любви к нему. Автор после долгой разлуки на родине: «Много в Чулы­ ме воды утекло... Много лет прошумело над нами. Я вспомнил тех, кто шагал рядом, кто искал дорогу в Большую Жизнь. Я все время думал, как нелегко, как непросто было это сделать Мы торопились расти и мужать. Знали: к нашей стране, к порогу нашего дома приближалась война». И даль­ ш е— прямая публицистика, обращение к нынешней молодежи. «Да, мы очень торопи­ лись расти. Надо было. Ну, а тем, кому сей­ час пятнадцать, шестнадцать лет, не надо торопиться? Ведь они тоже вышли на ру­ беж, с которого начинаются шаги, может быть, самые решающие...» Сюжет Кобяковым завершен неожидан­ но. Прозаик развил характеры мальчишек до- грани свершения ответственного шага. При­ спела пора избрать самостоятельный путь. Трудные раздумья, преодоление колебаний, бессилие взрослых дать искомый ответ.(Ты наедине с совестью, ты призван, наконец, обнаружить свою волю, соизмерить личные интересы с долгом перед отечеством, высту­ пить в качестве гражданина. Ребята подались в военное училище. На наших глазах формировались их души, и нет сомнений, как они себя поведут в огне испытаний. Об этом рассказывает докумен­ тальная повесть Анатолия Семенова и Ми­ хаила Шагинского «Солдат всегда солдат» (№ 2 ), которая в смысле истории развития- характеров могла бы служить продолжени­ ем поведанному Кобяковым. Моряк Михаил Мартынович Чалов в числе последних за ­ щитников Севастополя был пленен, но не сдался. Через все концлагери пронес сиби­ ряк комсомольский билет. Дважды бежал,, вошел в руководство партизанской брига­ дой «За Родину», составленной из совет­ ских военнопленных. О подвигах Чалова и поныне бытуют в Бельгии легенды. Теперь он инженер-механик, заслуженный рациона­ лизатор Республики Память народа хранит во имя будущего- крупицы бесценного опыта. Нормы народ­ ной нравственности исключительно устойчи­ вы, могут существовать и сохраняются именно благодаря тому, что для людей, по­ добных Чалову и героям Кобякова, абсо­ лютно естественны. Они впитали, восприня­ ли их с детства, в семье, из окружающей среды, как воздух, 'Йэлнце, картины родной природы и родную речь; они цолучили их в- наследство, как цвет волос или черты лица. Их поведение, поступки немыслимы вне ра­ мок морального кодекса советского чело­ века. Глубокий смысл в незатейливой по фор­ ме новелле Валентина Распутина «Человек с этого света» (№ 1). Народная мудрость здесь обнажена, выступила в фабуле, как