Сибирские огни, 1966, №1

среду двинуть на путь дальнейших преодо­ лений старой, торгашеской и тяжелой Р ос­ сии» 1, Что ж е касается роли нашего искусства в нашем обществе, то об этом в докладной записке о необходимости издания в Сибири литературного журнала, составленной им по заданию коллегии Сибгосиздата для пред­ ставления в Сиббюро ЦК, В. Правдухин писал: «Журнал ставит своей задачей воз­ рождение художественного слова, социаль­ ная мощь и политическая значимость кото­ рого в последние годы из-за боевых задач революции недостаточно оценивались. М еж ­ д у тем безусловно, и теперь мы к этому приходим, организация чувств и воли по­ средством художественных образов — одна из важнейших задач наших»2. Можно со всей определенностью утверждать, что ни в одной из статей, опубликованных в «Сибир­ ских огнях» и других изданиях, В. Правду­ хин не защищал искусство как пассивное отражение действительности. Напротив, он все время, воюя с формалистами, выступал за боевое общественно-значимое, практиче­ ски необходимое и полезное искусство. И утверждение А. Максимова, что В. Прав­ духин боролся против активного искусства, является чистейшим, выражаясь деликатно, вымыслом. И еще один аргумент А. Максимова в обоснование своей оценки. Отстаивая пас­ сивное искусство, В. Правдухин, по его мне­ нию, «пытается свести на нет деятельность пролетарского поэга» Маяковского, «пытал­ ся доказать, что творчество поэта — случай­ ное явление в литературе». В оценке твор­ чества Маяковского В. Правдухин действи­ тельно ошибался: он не понял социальной природы поэзии Маяковского. Для него поэт был «представителем самой типичной бур­ жуазной интеллигенции со всеми ее излома­ ми духа» и потому он «почуял не столько революцию, сколько гибель старого»3. От­ сюда, естественно, и неверное представление критика о характере поэзии Маяковского, будто бы отразившей страх буржуазии пе­ ред революцией. Но В. Правдухин призна­ вал даж е этого, искаженного им самим Маяковского, называя его «знаменем вре­ мени», «великим явлением», и считал, что «таким он войдет в историю человечества». Уже из сказанного ясно, что суть ошибки В. Правдухина в оценке поэзии Маяковско­ го лежит в иной плоскости, чем это показы­ вает А. Максимов, не говоря уж е о том, что взгляд В Правдухина на творчество Мая­ ковского эволюционировал. Наконец, надо отметить, что у другого критика «Сибирских огней» Я. Брауна А. Максимов находит, во-первых, «нигили­ стическое отношение к творчеству талантли­ вых советских писателей», во-вторых, «сен­ сационность оценок и заголовков». Первый момент достаточно серьезен. В статьях Я. Брауна было много односторонних пре- 1 «Сибирские огни», 1922, № 5, стр 166— 168. 2 НОПА, ф. 1, on. 1, д. 1339, л. 1. 3 «Сибирские огни», 1922, № 2, стр, 147. увеличений, было зачеркивание целых про­ изведений и даж е писателей, но были и верные оценки, например, героев произве­ дений Б. Пильняка, художественного мас­ терства Вс. Иванова, творчества J1. Сейфул- линой и др. Подробнее останавливаться на статьях Я- Брауна здесь нет необходимости, ибо они не определяли собой критического лица журнала. Что касается «сенсационно­ сти оценок и заголовков» у Я. Брауна, то этот момент вряд ли заслуживает деталь­ ного рассмотрения. Вот и все аргументы А. Максимова в д о­ казательство оценки критического отдела «Сибирских огней» как чуждого по свойм идеям «основной линии развития советской литературы». Вывод, естественно, один. В механизме «исследования» автора очерка бросается в глаза прежде всего полная без­ доказательность его утверждений. Все вы­ двинутые в качестве аргументов положения являются голословными, сами нуждаются в доказательствах. По содержанию своему они часто представляют собой либо выхвачен­ ные из текста отдельные места, либо сво­ бодные конструкции автора и на поверку их действительным материалом оказываются несостоятельными. Субъективизм и метафи­ зика — вот что является методологией оцен­ ки А. Максимовым критического отдела «Сибирских огней». Разумеется, она не мо­ жет быть признана не только научной, но и сколько-нибудь серьезной. В заключение необходимо указать, что А. Максимов в своей оценке В. Правдухина- критика не одинок и не нов. В 1922— 1923 гг. Н. Чужак называл его «реставратором ста­ рой храмины» С В 1925 году Ил. Вардин предупреждал: «Правдухин скрытый и ни­ сколько еще, к несчастью, не обезвреженный враг»2. В 1927 году Семен Родов писал: «...критика Правдухина оказала заметное отрицательное влияние на большую часть художественной литературы истекшего пятилетия в Сибири»3. Мнение этих союзни­ ков А. Максимова, отмеченных печатью вульгарно-социологического взгляда на ис­ кусство, единодушно — «чужд» — и имеет тот ж е корень: субъективизм и метафизику. Для А. Максимова не имеет значения факт, что статьи В. Правдухина положительно оценивались многими его современниками, что критика высоко ценил А. В. Луначар­ ский.4 Общественно-политический вред такой оценки А. Максимова проявляется трояко: во-первых, она дает ложное представление о характере критики «Сибирских огней»; во- вторых, она порочит действительно талант­ ливого, честною критика В. Правдухина, трагически погибшего в годы культа лично­ сти Сталина; в-третьих, такая оценка дис­ кредитирует советскую науку о литературе. 1 «Советскяя Сибирь» от 14 февраля 1923 года, 2 «На посту», 1925, JV° 1 (о), столбец 76. 3 «На ленинском пути», 1927, № 2, 15 октября, 4 См. «Сибирские огни», 1962, № 3, стр. 12.