Сибирские огни, 1966, №1

ное мнение» А. Максимова, ибо ни один со­ ветский литературовед не станет всерьез отрицать благотворного во многих отноше­ ниях влияния А. Воронского на развитие советской литературы хотя бы в первой по­ ловине 20-х годов. Деятельность А. Ворон­ ского не была безошибочной, но характер и глубина заблуждений его часто опреде­ ляются «на глазок», приблизительно, по от­ дельно выхваченным положениям. В этом отношении литературно-критическая дея­ тельность А. Воронского еще ждет своего серьезного и добросовестного исследователя. А представлять А. Воронского, пока твор­ чество его не изучено, как чуждого в целом советской литературе,— это и извращение действительности, и недостойно советского исследователя. И, конечно же, это не метод научного доказательства. Наконец, еще с одной стороны необходи­ мо подойти к этому аргументу. Прежде чем написать фразу, которую А. Максимов при­ водит в качестве аргумента. В. Правдухин в своей статье «Эстетствующие политики и литература» называет три основных вопро­ са, по которым идет борьба между различ­ ными литературными группировками. Имен­ но по этим вопросам, утверждает В. Прав­ духин, ему приходилось не раз выступать и он придерживался взгляда, близкого к точ­ ке зрения А. Воронского. Когда А. Макси­ мов утверждает, что В. Правдухин таким заявлением «отчетливо сформулировал свою позицию», он допускает грубую методоло­ гическую ошибку, абсолютизируя отдельный момент, возводя частное в общее. Солидар­ ность В Правдухина с А. Воронским по трем вопросам не означает солидарности их точек зрения в целом. Таким образом, первый аргумент. А. Мак­ симова в обоснование данной им оценки критического отдела «Сибирских огней» ни в каком отношении не выдерживает критики и не может быть признан научным. Разумеется, эта близость (вредная бли­ зость, как объяснил нам теперь А. Макси­ мов) по ряду вопросов к позиции А. Ворон­ ского сказалась, по мнению автора очерка, в первой ж е статье В. Правдухина «Искус­ ство в стихии революции», где он определял искусство «как своеобразный процесс все­ объемлющего человеческого познания». Если это определение близко к определению А. Воронского, то это еще ничего не дока­ зывает. Если оно не удовлетворяет автора очерка, он должен был сказать, в каком отношении это определение неполно или ошибочно. Из приведенного А. Максимовым отрывка видно, что в нем выделен позна­ вательный момент искусства. Но этот мо­ мент является действительным и признается во всех учебниках и работах по эстетике. Кроме того мы можем сказать: то, что при­ водит А. Максимов как определение искус­ ства, принадлежит больше ему. В. Правду­ хин этот «своеобразный процесс всеобъем­ лющего человеческого познания» определял еще и как «общественно-плодотворный» про­ цесс, содержание и формы которого, моно­ литно и гармонически спаянные, получают свое выражение в живых образах, зарисо­ вываемых словом, звуком, краской и лини­ ей» Но даж е в отношении этого, более пол­ ного, чем у А. Максимова, определения В. Правдухин заявлял, что оно «не ново... и, конечно, не обнажает еще самого существа искусства» *. В. Правдухин был добросове­ стным критиком. Когда А. Максимов вы­ брасывает из определения моменты соци­ альной роли и образной специфики искус­ ства, он повторяет уже известную нам ошибку: одну1сторону выдает за целое опре­ деление. Одним из главных аргументов, который должен доказать, что критика В. Правдухи­ на (значит, и «Сибирских огней») «была чуждой основной линии развития советской литературы», А. Максимов выдвинул следу­ ющее положение: «Отводя искусству роль пассивного отражения действительности, Правдухин обрушивается на такое искус­ ство, цель которого — борьба за преобразо­ вание жизни» (стр. 63). Это утверждение А. Максимова имеет одно достоинство: оно свидетельствует о необычайно богатом во­ ображении автора. Главной задачей своей первой статьи в «Сибирских огнях» В. Правдухин считал «анализ влияния искусства на жизнь, отсю­ да — попытка определения содержания по­ нятия искусства и его социального значе­ ния». Конкретно эту задачу он решал на взаимоотношении искусства и революции. Рассмотрев взаимоотношения искусства с Французской революцией XVIII в. и социа­ листической революцией в России, В. Прав­ духин приходит к выводу, что революция спасает искусство от измельчания и вырож­ дения, дает ему основу, материал, цель, а искусство в свою очередь способствует раз­ витию революции. Да и определение искус­ ства в этой статье, которое А. Максимов выдвинул в качестве аргумента своей оценки и которое мы рассмотрели выше, В. Правду­ хин дает именно гакое потому, что, по его мнению, «в данном понимании и определе­ нии искусство восстает перед нами, как огромный социальный фактор, еще недоста­ точно оцененный и изученный, как одно из самых мощных и реальных средств в коллективно-трудовой борьбе человече­ ства» 2. В. Правдухин высоко ценит и защи­ щает от нападок русскую классическую ли­ тературу, помимо других замечательных ее качеств, еще за то, что она и в наше время является мощным оружием в общественной борьбе. Сатира Гоголя, по его мнению, «дол­ го будет нам необходима при наличии огромного моря тупой, мелкобуржуазной, старосветской стихии». «Утверждаю,— гово­ рит он далее,— что рассказ «Сон Макара» есть реальное и естественнейшее, револю­ ционное практическое наше оружие, потому что им вы можете частично ускорить рас­ падение мелкобуржуазной стихии и рабочую 1 «Сибирские огни», 1922, № 1. стр. 1Э54 2 «Сибирские огни», 1922, № 1, стрЛ 136«