Сибирские огни, 1966, №1

Совхозные парни, ка к это часто бывает, ревновали своих девчат к разбитным и ловким в ухаживаниях ребятам со стройки. Не обходилось без стычек. Партком, во избежание конфликтов, выделял специальных дежурных, в основном комсомольцев, чтобы следить за порядком и предупреждать страсти. По слухам, совхозные не намерены сдавать по­ зиций и готовы на крайности. Но слухам этим никто не придавал зн ач е ­ ния до той самой майской ночи... Сашу Ковылко увидели на мостике. Он, поджав ноги, привалился к перильцам и, было похоже, смотрел, задумавшись, в черную заводь, где плавал месяц. Только свеж ео с тру г анны е ' доски кругом были залиты кровью. Нож вошел возле левой лопатки и достал сердце. Убили Ковыл ­ ко, видимо, по ошибке: его любили свои и деревенские. Ласково звали Морячком: он служил во флоте — руководил там ансамблем и был по- настоящему талантлив, пел и виртуозно играл на многих инструментах. Похоронили Морячка у подножья Лысухи, в молодой березовой роще. Пантелеевич залил на могиле бетонную плиту с черной мраморной крошкой. К плите привинтили чугунную доску с надписью. Все лето, до самой глубокой осени, до снегов, могила была усыпана цветами. Убийц не нашли. С месяц на площадке было напряженно — жд али новых несчастий. Теперь д аж е дисциплинированные ребята, на которых раньше можно было без риска положиться, не слушали уговоров и открыто грозили мстить. Оперативники не смыкали глаз. Ночные сеансы прекратили. Но и самые строгие меры не могли предупредить стихии: совхозных били жестоко и подряд. Следственные органы завели дело, и трое с площадки были осуждены на разные сроки. Стало немного спокойней, а между совхозом и стройкой легла полоса отчуждения, и ее, словно по уговору, никто не нарушал. А у Сперанского, видите ли, принципиальная позиция! Пусть пози­ ция и мудрость высшего порядка, только где же выход? Кино приспосаб­ ливаются крутить то в подвале, то в столовой, то в конторе. И до каких пор это будет продолжаться? Летом можно хоть на открытом воздухе устраиваться, но до лета далеко, только зима началась, а зима в Сибири длинная! Вадим обернулся к Бессонову: — Я сегодня впервые тоже засомневался, нужно ли было ехать сюда. Но это личное, как говорится. Знаете, мне наша площадка пред ­ ставляется иногда плацдармом на правом берегу, через который скоро двинутся армии. И нам с вами отведена ясная задача: сохранить силы. Как можно меньше потерь, моральных — я имею в виду. Их не занесешь в бухгалтерские гроссбухи по графам «приход», «расход». Они не под­ даются учету, и тем не менее такой урон самый тяжелый и невозврати­ мый. А как раз эта работа у нас на втором, если не на третьем месте по значению. Нам все некогда. Наумову некогда, Бессонову некогда. Товарищи же, что повыше, дипломатично советуют: «Вам на месте вид­ нее». Все пекутся о том, чтобы уложиться в план, дотянуть ценой любых усилий и лишений до некой цифры «вала» и не ударить в грязь лицом перед «верхом». Они не размениваются на мелочи. Ж а лею т тес для танцплощадки , клуб строить нет денег, спортзал — после, стадион — лет через десять. Д л я чего, спрашивается, живем мы? Д л я машин, для кубов, для процентов? — Спокойно можно? — голос Бессонова начальственно погрубел.— И заправь , пожалуйста, рубашку.