Сибирские огни, 1966, №1

— Гляди! — зашептал вдруг Наумов. Он больно ткнул Каткова лок ­ тем и показал влево, где уже с зажженными фарами разворачивался самосвал. Громыхнули, раскачиваясь, цепи на кузове. Самосвал побук- совал у конторы и направился в город. Наумов разочарованно опустил плечи, бросил дранку и спрятал голову в воротник дошки. Он тоже озяб. — Сволочи! — тоскливо сказал начальник и снова тоненько сплю­ нул.— Стрелять надо за это. Д о чего докатились. Дверь у нужника ото­ р в а л и— вон, видишь? — Начальник имел в виду деревянную уборную между конторой и пекарней.— Кто может дверь взять? Шофер. На горбу же ее не потащишь,/люди увидят, а в кузов свалил и — ходу. Кому в голову стукнет проверять. Вадим понял: Наумов караулил, не повезут ли сегодня таким же манером вторую дверь, и вдруг так засмеялся, сам того не ожидая, что выронил покупки, кое-как завернутые в газету. Иван Абрамович подо­ брал колбасу, облепленную снегом, вытер ее рукавом и, насупившись, заворчал: — Тебе потеха, а мне они уже вот так! — и, попилив горло ребром ладони, показал на гору Лысуху, у подножья которой, на отшибе, рас­ сыпались дома Нахаловки или «Воруй-города», не предусмотренного никакими проектами. В документах поссовета эти выселки деликатно назывались еще индивидуальным сектором. И не завалюхи лепил «сек­ тор», не времянки, а дворцы под железом и шифером, иной раз в два э т ажа с разными вспомогательными службами. И незаконнорожденный поселок лаял на стройку хриплым басом цепных кобелей, ошалевших от тоски, прятал скупые огни за ставнями, не пускал чужака близко к порогу. —■Пережитки капитализма в сознании,— ск а з ал Вадим и опять з а ­ смеялся: слишком уж по-мальчишески вел себя Наумов, охраняя дверь нужника от загребистой публики «Воруй-города». Ему ли не знать, что каждый день уплывают со стройки туда, наверх, несчитанные кубометры кирпича, цемента и раствора. Это похоже на стихийное бедствие, оста­ новить которое ни у кого не хватает сил. — Пережитки...— глухо и невесело отозвался Наумов.— У нас своих пережитков хватает.— Он угадал, о чем думает Катков.— Крадут. Ты вот комсорг. Так организуй, дорогой товарищ, свою молодежь, клич брось: загородим жуликам дорогу! Вы мастаки это... насчет кличей. Вадим поковырял снег носком валенка. — Займемся... — Надо заняться! Все мне пальцами тычут, Сперанский тот же. Развели, говорит, Запорожскую Сечь, вольницу, говорит. Бульдозеры подогнать, да и снести все к черту. Снеси попробуй, если их закон о г р аж ­ дает. Д а и квартир я всем дать не могу — нету квартир. Полагайся на себя, значит. Они и полагаются — на государственное добро. Наумов готов был отвести душу перед свежим человеком, его прорвало, и Вадим заскучал: он ведь не за тем спешил в контору. Над головами у них зажегся золотой огонек, покатился вниз, р а з ­ брызгивая искры, и в секунду пропал. На левом берегу, словно продол­ жение этой лихорадочной вспышки, у самой кромки горизонта запульси­ ровало малиновое зарево. На металлургическом комбинате Новинска в отвал сбрасывали горячий шлак. Зарево постепенно тускнело, наливалось чернотой и, наконец, пропало. Наумов закашлялся. — Вот так, дорогой товарищ.— Он едва кончил длинную и сбивчи­ вую мысль о своих и чужих пережитках.