Сибирские огни, 1963, № 10

Но, что называется, всласть натешился Устин Морозов в те два года, когда Наталья работала заведующей молочнотоварной фермой. Мало того, что Андрон Овчинников, Илюшка Юргин, Антип Никулин с разных концов попрекали ее кулацким происхождением, на все лады насмеха­ лись, угрожали — Устин пустил слушок, что она, Наталья, живет с девят­ надцатилетним Егоркой Кузьминым, работавшим тогда пастухом. Слуху этому вроде и не верили, а все-таки нет-нет да и оглянется на Наталью то один, то другой... Доведенная до отчаяния, Наталья однажды вечером, когда Егор пригнал стадо, подошла к нему и со слезами на глазах попросила пря­ мо при доярках: — Егор, Егор... Ну скажи же им всем, скажи, что это напраслина Ведь я на десять лет тебя старше. Егорка, угловатый, неповоротливый, с лицом, часто изъеденным ос­ пой, и все-таки дьявольски красивый парень, был к тому времени у Мо­ розова «в работе». Он небрежно повернул к ней голову, спросил: — Чего это сказать, Наталья Филипповна? — Да ведь звонят по деревне, будто мы... с тобой... И тут Егор вдруг обнял ее за плечи. Не успела она что-либо сообразить, он поцеловал ее прямо в губы и проговорил: — Слышат звон, да не знают, где он. Пусть теперь знают. Взвизгнули молодые доярки, охнули те, кто постарше. А Наталья вспыхнула огнем, обуглилась, почернела. — Приезжай завтра ко мне, Наталья, — нагло добавил Егор. — Буду пасти до обеда в Кривой балке. Вроде и не сильной была Наталья. Но с такой силой звезданула Егора по щеке ладонью, что он отлетел к самой изгороди. Снова взвизг­ нули доярки. А Егор подскочил к Наталье, сжимая в обеих руках кнутовище. Лицо его было бледным, ноздри вздрагивали. Но он не ударил ее. Он только проговорил еле слышно: — Ну-у, берегись, кулацкая сучка... Как бы случайно вывернулся из-за угла Устин. Прикрикнул на доя­ рок, те прыснули на все стороны. Поглядел на Наталью, на Кузьмина и произнес, как и Егор, вполголоса: — Л-ладно... Тяжело, вероятно, жилось бы Наталье и дальше, да, на счастье, при­ метил ее комбайнер из соседней деревни, Андрюшка Лукин, и увез к себе. Вернулась она в Зеленый Дол, когда мужа взяли на войну. В это время Устина Морозова тоже не было в деревне. А когда он вернулся с фронта, у Натальи была уже трехгодовалая дочка. При первой же встре­ че она, прижав девочку к груди, так посмотрела на Устина, что Морозов невольно отступил шага на два. — Вернулась, значит, Наталья Меньшикова? — спросил он. — Вернулась, — ответила Наталья, еще крепче прижимая к себе ребенка. — Только я теперь сбросила эту проклятую фамилию. Лукина теперь я... Она глядела на него, чуть опустив голову, исподлобья. В глазах ее стоял какой-то отчаянный, холодный, с прозеленью, блеск. И от этого блеска просыпались по всему телу Морозова Устина острые ледяные иголочки. — Ага, вернулась, — еще раз сказал Устин. — Я так и знал... Больше он не решался бередить Наталье душу, оставил ее в покое-