Сибирские огни, 1963, № 10

— Сомневаюсь, — буркнул Андрон, однако в следующий раз, когда Большаков направил его рыть яму под овощехранилище,. он осмелел и отрезал: — Не пойду. — Это — почему? — нахмурил брови председатель. — А я, можно сказать, критиковать тебя желаю. — Что-что? — удивился Захар. — Дык, Захар Захарыч! Я лучше бревна для хранилища повожу, сам, единолично, сгружать и разгружать буду. Токмо не снимай с подво­ ды. Ну чего тебе, право? Я всю жизнь на конях езжу, так чего уж, а?.. Я, конешно, чуть не утопил муку... Через то и не доверяешь мне подводу, само собой понятно. Но ведь, ей-богу, я... Д а чтоб я еще уронил что с воза! Захар слушал, слушал и расхохотался. А, отсмеявшись, сказал: — Ладно, доверяю. Ямы все-таки покопай дня три. А подвода не уй­ дет от тебя. Все шло, как предсказывал'Устин. Все-таки Андрон недоверчиво пе­ респросил: — Не уйдет? Ты того... не в насмешку? Не шутишь, говорю? — Какие уж тут шутки... — Дык я тогда... не то, что три... — Давай , давай... Через три дня председатель в самом деле послал его возить бревна. А вечером, когда стемнело, Андрон неожиданно приволок Устину по­ лугодовалого поросенка. — Уж ты присоветовал, так присоветовал, Устин... — Эт-то еще что за номер!? — сверкнул глазами Морозов, толкая ногой мешок, в котором, повизгивая, бился поросенок. — А это вроде... Так сказать, долг платежом красен. Ить сколь раз выручал меня. А ежели ко мне со всем сердцем, то и я. — Убирай обратно! — Дык, Устин... — растерялся Андрон. — Вот именно! — воскликнула Пистимея, выходя из горницы. — Зачем обижаешь человека?— Она укоризненно качнула головой,—Если дар от сердца — к сердцу и принять надо. И отдарить вдвойне. Я уж сама отдарю. Д авай , развязывай, Андрон. Мешок развяжешь — дружбу завяжешь. Садись-ка рядком, да поговорим ладком, — и поставила на стол бутылку водки, точно выхватила откуда-то из складок своей обшир­ ной юбки. — Это она — верно, — облизнув сухие губы, уговаривающе произ­ нес Андрон. — Вместе жить, вместе и дружить. Устин еще помедлил, потом взял в обе руки по табурету, подставил к столу. — Л-ладно. Скупой я на дружбу, туго с людьми схожусь, да, видно, очень уж хороший человек на пути попался. Садись, Андрон, уважь. Простодушного Андрона это тронуло до того, что у него повлажнели глаза. Когда выпили по стакану, Устин сказал: — Но гляди, Андрон. Дружить — так уж до смерти. Я такой чело­ век — за друга хоть на смерть пойду. Ты держись за меня и будь спо­ коен. Но и сам чтоб... с полуслова, с полумига понимал меня и поддержи­ вал. А то, если разойдемся... Тяжело я схожусь, но еще тяжельше рас­ хожусь. Добрый сатин всегда с треском рвется... Овчинников только и промолвил: — Устин Акимыч!.. Эх, Устин АкимычН Впрочем, помолчав, он поставил прежнее условие: