Сибирские огни, 1963, № 10

груди, по рукам, по ногам Устина начало разливаться не изведанное ни разу в жизни покой и блаженство. И, самое главное, Устин знал, чувствовал, понимал теперь, откуда оно, это блаженство, чем оно вызвано... Он улыбнулся несмело, боясь, как бы не спугнуть его, и прошептал дважды: — Лучше — хвостом... Лучше хвостом... Устин осторожно слез с кровати и тихонько, как вор, двинулся на цыпочках к подполу, боясь скрипнуть половицей. Он шагал, высоко под­ нимая каждую ногу, балансируя для равновесия руками. Там, в под­ полье, у него был зарыт пистолет, который он принес в сорок пятом году из Усть-Каменки. Вот до подпола осталось три метра. Два, один метр. Устин остано­ вился, оглянулся, боясь, как бы за дверью не проснулась жена, не услы­ шала его шагов. Сердце его колотилось гулко и часто. Наконец он бесшумно поднял крышку подпола и долго стоял с нею в руках, не зная, как положить на пол без стука. Стоял, стоял и вдруг... выронил. Кажется, ударь гром над самой головой, и то он был бы не так оглушителен, как грохот этой крышки. Устин вздрогнул всем телом и'ус­ лышал, как за дверью заворочалась на кровати Пистимея. — А, все равно уж теперь... — прошептал он, поспешно прыгнул вниз, в сырую и холодную, как могила, яму, скатился по крутой лестнице и плашмя шмякнулся о землю. Тотчас вскочив, он пополз в темноте на четвереньках в дальний угол, где стояли кадки с солеными огурцами и капустой. Здесь он лихорадочно отодвинул несколько кадок в сторону. Но самую большую отодвинуть не мог. Тогда он уперся во что-то ногами и опрокинул ее. Сразу же кисло запахло рассолом, под ногами захлю­ пало. Но Устин на это не обращал внимания. Став на колени в холодную жижу, он принялся руками разгребать землю... Наверху скрипели половицы и Пистимея тревожно причитала, скло­ нившись над подполом: — Устинушка, Устинушка... Варька, да вставай ты, ради бога... — Н-нет, врете!! — закричал Устин, выдергивая из земли заверну­ тый в промасленные тряпки пистолет. — Врете и вы не успеете теперь... Он торопливо размотал тряпки, машинально взвел пистолет, поднес его к уху, нажал на спусковой крючок. Выстрела не услышал. Он почув­ ствовал только, как мутнеет у него в голове. Муть с каждым мгновением становилась все тяжелее и гуще, а все тело — нечувствительнее. Вот Ус­ тин потерял уже всякое ощущение рук, ног, всего тела, всего себя. Он будто уже умер, только в голове еще тлели, как последние искорки в ко­ стре, какие-то мысли. Ему почудилось, что Пистимея не только верхово­ дила там, в лесной деревушке, но и здесь, в Зеленом Доле, и что не она всю жизнь подчинялась ему, Константину, а он ей... Но мысль эта, ворохнувшись в голове, так и не оформилась оконча­ тельно. На это просто не хватило времени. ...Нет, Устин не застрелился. Пистолет щелкнул, но бесполезно. Он пятнадцать лет пролежал в сырости, патроны насквозь проржавели, по­ рох давно испортился. Устин просто потерял сознание. Нервы его, наконец, не выдержали. Глава двадцать пятая Устин Морозов медленно открыл глаза и увидел в синей темноте ка>- кой-то черный крест. Крест угрожающе клонился и покачивался, грозя упасть прямо на него. Напрягая зрение, Устин, кажется, различал даже, что крест обвит соломой, из которой бьют язычки пламени.