Сибирские огни, 1963, № 10

— Ладно. Отдыхайте. Серафима так же бросалась к нему на шею, так же целовала его в грязные, потные щеки. Губы ее были такими же горячими, только немного вялыми. Да еще почему-то приметил Константин, что ногами она во время таких встреч не болтала... Демид — черт с ним, а перед Серафимой он после неудачной вылазки чувствовал всегда неловкость, какую-то вину. И торопился быстрее в но­ вую поездку. Но вот трижды кряду он вернулся с пустыми руками. Два раза Сера­ фима, как обычно, бросилась ему на шею, а в третий только положила ла­ дони на его плечи и проговорила: — Вернулся, и слава богу. Давай в баньку с дороги. В бане Серафима не отпаривала веником, как бывало всегда, его опаршивевшее за дорогу тело, не натирала какими-то душистыми настоя­ ми спину. Молчаливо и хмуро она плескалась из деревянной шайки в темном углу, поблескивая остренькими мокрыми плечами. Костя ра здр а ­ женно, с остервенением, хлестал себя веником сам и, окатившись холод­ ной водой, сказал: — Слушай, Серафима... Ведь чуть голову там не оставил я, а ты... — Бог с тобой, бог с тобой, Костенька! — Не ври! — крикнул он вгорячах. — Тебе все равно, вернусь я. нет ли... — Костенька! — Серафима отставила шайку и пододвинулась к не­ му. — Что говоришь-то? — То и говорю! Ведь каждый раз почти на верную смерть посылаете с Демидом! — закричал он. Серафима взяла мочалку, намылила. Костя ждал, что она примется “ сейчас тереть ему спину, но Серафима, задумчиво глядя куда-то в сторо­ ну, положила мочалку на свои колени. — Гаврила... и другие — тоже не на прогулку ведь ездят, Костенька, — тихо проговорила она. И еще тише добавила: — А мне — не все равно. Ты — не Тарас, все-таки. Не вернешься — я жить не буду... Зачем мне жить без тебя? — Врешь, врешь!. Серафима только подняла на него голубые глаза и тотчас опустила. Потом принялась тереть мочалкой свою беспалую ладонь. До конца мылись молча. Как-то незаметно Серафима отодвинулась в свой угол. Минут через десять она опрокинула на себя чистую шайку воды и пошла одеваться. Приоткрыв двери из бани, остановилась, обернулась: — Обидел ты меня сейчас, Константин. А ведь ты у меня... один ос­ тался. Тетку-то... неделю назад отпели... — То есть как отпели? — Умерла, пока ты ездил, — Серафима всхлипнула. — Но... погоди, Серафима... — начал было он. Однако Серафима молча оделась и, поджав обиженно губы, вышла. Так, с поджатыми губами, она ходила весь день. Вечером он, не вы- терп.ев, легонько взял ее за плечи, повернул к себе: — Ну... полно, Серафима... Я ведь не знал... про тетку... Она смотрела на него снизу голубыми глазами, которые были полны обидчивой влаги. — Уж я ли тебе не служила? Уж я ли не послушная жена тебе? И впредь буду такой же, Костенька... — помолчала и добавила со вздохом: — Ладно, и... Прости, если чем досадила тебе, дура... Серафима улыбнулась, сделалась прежней.