Сибирские огни, 1963, № 10

гребать кучу золы. Люди, безмолвно сидевшие и лежавшие вокруг этой кучи, нехотя, лениво поднялись. Под слоем золы тлели янтарные угли. Гаврила схватил девчонку и швырнул ее на эти угли. Степан Грачев безмолвно рухнул на землю. ...Потом девчонка все выползала и выползала из этой дымящейся сковородки, а люди, стоявшие вокруг, все бросали и бросали ее назад. И она вскидывала, вскидывала голову, чтобы уберечь, спрятать от сжигаю­ щего жара хотя бы лицо. И вдруг случилось то, чего никто не ожидал. Эта девчонка, ни разу не вскрикнувшая в течение всей пытки, мотая из стороны в сторону горя­ щей головой, будто хотела сбить с волос пламя, закричала пронзительно: — Тятенька, тятенька! Встань! Ты же сам учил меня стоя... если... Погляди стоя на мою смерть. Дядь Григорий, тятенька... Не простят им люди, не простят!! Она захлебнулась, уронила голову. Константин взглянул на Демида. Тот сидел на прежнем пне, спокойно нюхая букетик своих цветов. Только губы его подрагивали и, казалось, раскроются сейчас, он, как лошадь, завернет языком все цветы себе в рот и примется их жевать. Демид действительно раскрыл губы. Но цветы есть не стал, а прого­ ворил что-то. Гаврила подбежал к сельсоветчику, который в самом деле стоял уже на ногах, и в спину начал подталкивать к куче углей, пригова­ ривая почему-то: — Давай, давай, рудничный баламут... Чужое золотце, к которому лапу протянули, маленько жжется. Больше Константин смотреть не мог. Он невольно зажмурился, встал, и так, с закрытыми глазами, побрел прочь... И последнее, что увидел он в то утро: Серафима, стоя невдалеке за деревьями, усмехалась и усмехалась, показывая белые зубы. Когда она подошла, он не видел, зачем — не знал, не понимал. А, может, и не было никакой Серафимы, может, показалось ему, померещилось? ...И как только он остался цел и невредим тем летом 1922 года? Сколько же совершил он еще вылазок и дерзких, страшных налетов! Сперва вместе с Гаврилой, а потом и без него, на лесные села и деревуш­ ки, в каких переделках не был! И каждый раз, едва он, вернувшись из очередной поездки, слезал с коня, на шею ему бросалась Серафима, обжигала влажными губами его щетинистые, грязные щеки и, как девчонка, болтала от радости ногами. Но потом все чаще и чаще случалось возвращаться, не солоно хлебав­ ши. Видимо, по всему Зауралью давно уже прошел слух о скрывающейся где-то в лесах банде, люди в деревнях были настороже, выставляли заса­ ды. Иногда он натыкался на эти засады и едва уносил ноги. В таких стыч­ ках было убито много его помощников. Погиб где-то и Вавила, осиротив своих дочерей. Однажды не вернулся и Тарас Звягин. Константин решил, что он по­ гиб в перестрелке, когда уходили из какой-то деревни. —• Царство ему небесное, хороший все же был человек,— перекрести­ лась Серафима. — А коли жив — дай бог ему здоровья. — Э-э, такое было дело! — махнул рукой Костя. — Кабы уцелел — догнал бы нас, дорогу в лесах давно научился припоминать. — Может, еще и придет, — вздохнула Серафима. Но Звягин не приходил. Вскоре дела у Кости пошли совсем худо. Когда приезжали без тро­ феев, Демид ничем не высказывал своего неудовольствия, только шевелил широкими бровями и бросал всегда два слова: