Сибирские огни, 1963, № 10

— Так, мать Пистимея, — проговорил Устин. — Не много довелось тебе разбросать по земле семян. Зато уж те, что выбросила, крепки... так крепки, что... — Господи! — выпрямилась Пистимея. Выпрямилась поспешно, как молодая. —- Архангелы святые, исцелители всемогущие... — Всемогущие? — переспросил Устин. — Так что же они росточки твои в другую сторону загнули? Что же они, эти росточки, так крепки да ядрены?! Почему ты зубы искрошила, а не могла их подгрызть, росточки- то свои? Почему ты не могла все же... раздробить свои собственные семе­ на, когда они еще не проклюнулись?! Почему, спрашиваю?! Варвара прижалась в угол между печкой и дверью. Пистимея тороп­ ливо лила из чугунка в фарфоровую кружку черный, как деготь, навар из трав. — Выпей-ка, Устюша, родной мой. Выпей... Успокаивает и силы воз­ вращает. Выпей... тепленького... Устин поглядел на кружку,, покорно взял ее из рук Пистнмеи, выпил. И действительно, сразу успокоившись, стал смотреть на Варвару. Смот­ рел, смотрел и спросил мягко: — Чего ты... прижалась там? Чего глаза опустила? Варвара оттолкнулась от печки, прошла к столу. — Ты сюда иди. Сядь возле меня. Девушка пододвинула табурет к кровати и села. — Рассказывай, — коротко сказал Устин. — Все сделала. Курганова к тебе посылала. Председателю сказала, что пьяный ты... — Ага... Илюшка Юргин привозил сена? — Привозил... один воз... И с Пихтовой пади остатки привезли. З а ­ хар сказал, что теперь как-нибудь дотянем до апреля. А там сопки вы­ тают... — Понятно... Все Митька метал? — Нет, он... к обеду только пришел на ферму зачем-то. — Ну? — голос Устина сразу окреп. А Варвара принялась теребить поясок платья. — Чего глаза уронила? Мать — выйди! Пистимея прикрыла свой чугунок с настойкой и неслышно вышла в сенцы, накинув на острые плечи полушубок. — Поднимай глаза-то... Говори! — приказал отец. — Целовал он меня... еще в обед. — Где? — отрывисто спросил Устин. — Там же... возле скирды... Все лицо обслюнявил... — Видела она? Шатрова, говорю, видела? — Не слепая же... Наверху ведь стояла. — Так... Ступай... Варвара, однако, сидела, не шевелясь, на руки ее, на платье капали слезы. — Это еще что?! — прикрикнул Устин, увидев слезы. Варвара прикрыла пылающее лицо ладонями: — Да ведь грех это... и стыдно, стыдно... — А с Егоркой Кузьминым — не стыдно? И тогда Варвара вскочила: — Батюшка! Д а ничего-то еще промеж нас... Он со мной только... ласковый такой, да стеснительный. А ежели узнает про Митьку... — Вон что... высказалась, наконец, — с неожиданным для самого себя удивлением проговорил Устин. — Батюшка! — выкрикнула она с отчаянием. — А если это счастье мое? Ведь погубишь...