Сибирские огни, 1963, № 10

бой». За ко но пр о е кт еще, к счастью , не прошел — не собрал д в у х третей голосов в бундестаге. Н о одиночное заклю чение и красны й кант на табличке перед каме­ рой достаточно выразительно показы вали, к а кую с ним затеяли и гр у. Четыре ш ага вперед, четыре — назад. Два километра в день. С визгом по­ вернулся клю ч в зам ке. — Почта! Два письма и несколько о ткры то к полетели на нары. Д верь захлопнулась, щелкнула зад виж ка , звякн ул и клю чи и снова — тишина. Он пробежал о ткры тки . Приветы от незнакомы х людей из Ниендорфа у Лю ­ бека, Руссельшейма, Гастроп-Раукселя и Ц в и кка у . Ежедневная тихая демонстра­ ция солидарности! Он вскрыл письмо. «М ой дорогой м уж » — писала Вера. К а к мало, в сущ ности, он знал о Вере... Ему легче было мысленно беседовать со стариком Хольтерманом или с обоими Боллингерами, или с Кристой... П ридум анные разговоры с Верой, его собственной женой, у ж е через несколько секунд просачивались, к а к вода, с кв о зь песок о тчуж ­ денности. Иногда его мучало раскаянье за ка ж д ую м инуту, у кр а д е н н ую им легкомыс­ ленно у себя и у Веры . В такие часы он испытывал почти ф и зическую боль. Он пытался разобраться: почему все та к получилось? Наверное потому, что он всег­ да и во всем видел только свою работу, а о Вере вспоминал лиш ь тогда, когда ему хотелось отдохнуть... Он во всем виноват, только он. Одиночество в камере разду­ вало ка ж д ую мелочь до невероятных размеров, а из этих самых мелочей слага­ лось его и Верино будущее. Мелочи придавали каждом у слову в письмах Веры по десятку значений. «М ой дорогой м уж ...» П очему так сухо? Ч тобы подчеркнуть, что и х все еще связывает что-то общее? И ли чтобы обозначить дистанцию между ее и его любовью , свести их отношения к п устой формальности?.. На восьмой неделе она все-таки приехала к нему. Следователь разрешил сви­ дание. Ребенка Вера оставила с Даммье. Он еще слиш ком мал. И , кроме того, она узнала, что детей все равно нельзя брать с собой. — Н у, это зависит от того, к о м у и с кем разрешено свидание,— заметил тю ­ ремный сл уж и тел ь, сидевший м ежду ними за столом для посетителей. — Предпи­ сания начальства м ожно толковать по-всяком у... Вам разрешили целый час сви­ дания. Т ож е наруш ение... Но вы ехали та к далеко... Мы ж е люди... Вера покраснела. Чего от нее хотят? Неужели она долж на была тащить с собой груд но го ребенка! Маленькая могла что-нибудь подхватить в поезде!.. А Ганс ничего не говорит, молчит. К оне чно, хорошо ему сидеть в камере и не знать н и ка ки х забот. М ало того, что Даммье с утр а до вечера поет — все уш и п р о ж уж ­ жала! Е го прекрасны е друзья тоже не подаю т о себе признаков ж и зн и . Л учш е ни­ чего не придум али, к а к устраивать Г а н с у р е кл ам у— опубликовали в газетах его фотографии. «Б о р е ц за мир», «С тойкий патриот» и тому подобное. А х , к а к ей про­ тивен весь этот театр! Они ж е на самом деле радую тся, ко гд а кого-нибудь из н и х арестовывают. Даммье говорила ей, что если м ученика нет, его выдумывают. Она говорила еще, что настоящие люди обеспечивают безопасность своим единомышленникам . А эти? Они и не вспом инаю т о Гансе. И х н и скол ь ко не заботит, что у него остался ма­ ленький ребенок... — К а к ты живеш ь? — спросил Ольберг, потому что надо ж е было о чем-то говорить. Он был вне себя. Только по дороге сюда ему сообщили, что его ждет жена. С трелки лениво ползли по циф ерблату стенных часов. Вера у кр а д ко й погля­ дывала на сл уж и тел я. М ожно ли при нем говорить откровенно?.. — Что поделывает Отто Нолль? Товарищ и заботятся о тебе? Вера опустила глаза. — Я их не видела... — Она покосилась на служителя. Т от закры лся газетой — будто и зучал объявления. Ольберг нам орщ ил лоб. — Ты работаешь?