Сибирские огни, 1960, № 3

выше головы? Он взглянул на лицо Тихона Кузьмича и заметил, что его губы чуть шевелятся: русский был жив — он в обмороке! Значит, обер-лейтенант получит языка... Это так важно!.. ...Сознание возвращалось к Тихону Кузьмичу вместе со страшным гулом в голове. Первое, что он ясно понял — это то, что на него льют воду, и у него вырвалось что-то, похожее на стон. Совсем рядом с со­ бою он слышал чужую немецкую речь — несколько голосов. Тихон Кузьмич вспомнил, наконец, и последние минуты перед обмороком: долговязого немца, его крики, черный глазок автомата, выстрел, искаженное ужа­ сом лицо Даши. Как это случилось, что он потерял сознание? Никогда он в своей жизни не имел дела с оружием: не стрелял и не держал в руках даже простого охотничьего ружья, и если видел оружие у других, то всегда чувствовал себя нехорошо, опасаясь слепого несчастного случая. И вот теперь Тихон Кузьмич не выдержал встречи с автоматом. Нет, просто он не мог перенести столько испытаний, сразу обрушивших­ ся на него. Но фашисты наверняка думают, что он трус. Какой позор! Нужно показать им, что он—не трус, что он — русский, умеющий вла­ деть собой. Нужно найти в себе силы для этого. И Тихон Кузьмич от­ крыл глаза и стал с трудом подниматься. Немцы, заметив его слабость, предложили сесть на скамью, но Тихон Кузьмич продолжал стоять, хотя это было ему нелегко. За сто­ лом, на котором когда-то Тихон Кузьмич с Верой Костецкой сортировали семена, сидел немец с сытой розовой физиономией и с аккуратным бе­ лым ежиком на голове. Он взглянул на Тихона Кузьмича голубыми, казалось, добрыми глазами, положил перед собой бумагу, вынул из нагрудного кармана пестро окрашенный карандаш с блестящим металлическим наконечником и заговорил по-немецки. — Я не говорю по-немецки, — прервал его Тихон Кузьмич. —Я знаю только русский язык.— И обрадовался, как просто, хорошо, без дрожи в голосе сказал это. ...Розовый немец перевернул меж пальцев карандаш и сказал что- то стоявшему рядом с ним молодому немцу в мышином комбинезоне. Тот сделал шаг вперед и отчеканил: — Сейчас вас будет допрашивать обер-лейтенант военно-воздушного флота германской армии господин фон Бух. Вы предупреждаетесь, что обязаны говорить только правду. В противном случае с вами будет по- ступлено сообразно правилам военного времени. И подал Тихону Кузьмичу бумагу с каким-то печатным текстом. — Распишитесь! Допрос будет вестись через меня. Я состою при обер-лейтенанте переводчиком. — А вы — русский? — спросил Тихон Кузьмич и снова обрадовал­ ся, что выговорилось это просто и спокойно. — Не ваше дело. Распишитесь! Не вы нас, а мы вас допрашиваем- Русская речь звучала в устах этого человека, как чужая. Что-то уп­ ругое взмыло в Тихоне Кузьмиче, и, глядя в глаза переводчику, он ответил: — Я сам знаю, что мне говорить. Ничего я подписывать не буду. Обер-лейтенант сказал что-то переводчику и тот начал задавать вопросы Тихону Кузьмичу. — Ваше имя? Фамилия? Тихон Кузьмич назвался. — Вы коммунист? — Да, — твердо ответил Тихон Кузьмич и тут же поймал на себе тя­ желый взгляд обер-лейтенанта, голубые глаза которого сразу потемнели. — Вы еврей?— спрашивал переводчик.