Сибирские огни, 1960, № 3

крутит наоборот. Здесь кое-кому привычно после работы — напиться: Излюбленная закуска — хлеб, селедка и лук... А если кто подерется, сюда не доходит милиция, За дальностью расстояния на гребень горы Бурлук ... Здесь кроют за все начальство, включая дороги скользкие, На профсоюзном собрании о низких расценках кричат, И жалуются ребята возраста комсомольского. Что нет в читальне журналов и нет в поселке девчат. Здесь много еще неладно... Но вот во вторую смену Спускаюсь вместе с бригадой в узкую штольни щель, Где капли подземной влаги, как пот трудовой, на стенах, Где жерлами перфораторов режет гору туннель. Я вижу — стоит в забое, в брезентовой робе, проходчик, Тот, что вчера с бутылкой в поселке встретился мне, Словно отлитый из бронзы, столько в нем яростной мощи— В этих крепких ладонях, в напряяшнной спине. Под сапогом резиновым — вода, от породы рыжая, В горле от каменной пыли першит через пять минут... Все-таки не зарплата здесь человеком движет. Все-таки нужно очень любить этот трудный труд. Все-таки нужно землю любить любовью такою. Чтоб в ней проводить полжизни без солнечного тепла. И если люди умеют горы сдвигать рукою. То что им стоит устроить другие, попроще, дела! Будет в поселке столовая, новый клуб и больница, От Абакана к Тайшету поезд пойдет прямой. И человек однажды вдруг не захочет напиться. А сходит в библиотеку и книгу возьмет домой. Будет туннель окончен — и снова, свернув палатки, Уйдет на новую гору строить туннель отряд. Конечно, там тоже будут трудности и неполадки, И снова такие люди их в пути покорят!