Сибирские огни, 1960, № 3

зации материала особенно ощущается в очерке «Лое-Дакка». Это произошло близ JIoe-Дакки. лежа­ щей на пути через Хайберский проход. Здесь писатель встретился с группой лю­ дей. Завязалась дружеская беседа. Но вдруг внимание афганцев привлекла фи­ гура охотника, спускавшегося с горы и несущего на плечах большие, круто изо­ гнутые рога архара. То был знаменитый старый горный охотник. Пристально всматривается художник, и мы вместе с ним, в эту могучую фигу­ ру охотника, не оставляя незамеченной ни одной его особенности — ни его ши­ роких богатырских плеч, будто специаль­ но созданных природой для переноски тяжестей, ни его обветренного до черно­ ты лица, перерезанного морщинами, ко­ торые не старили, а только подчеркива­ ли его мужественность, ни эти глубоко спрятанные острые глаза, прямо смотрев­ шие на говорившего. З а внешним обли­ ком старого гордого горца угадывалась большая внутренняя сила. И все же мы еще не узнали самого со­ кровенного, самого существенного в ха­ рактере этого незнакомца. Только не­ ожиданным сюжетным поворотом заост­ ряется вся ситуация, вдруг открывается тайна одной человеческой судьбы. Вер­ нувшись после небольшой прогулки к до­ роге, писатель увидел старого охотника разговаривающим с каким-то приезжим человеком в европейском костюме, в ши­ роких зеленых в клетку гольфах и в си­ них квадратных очках от пыли и солн­ ца. Старик смотрел прямо на него, смот­ рел в упор, и этот взгляд становился все ожесточенней. «Иностранец сказал наконец с раздра­ жением: — Чего хочет этот старик? Спросите у него. Может, он хочет, чтобы я дал ему денег? Скажите ему еще раз, что мне не нужны его рога. Я сам охотник. Переводчик, делая от волнения совсем ребяческое лицо, сказал, поговорив со старым афганцем: — Он не хочет денег. Он хочет, чтобы вы посмотрели на него, сняв очки... Приезжий с тяжелым, мягким, глиня­ ным от загара лицом повернулся к пере­ водчику, как будто хотел его схватить за руку. —- Я правильно понял вас, — спросил он, — он хочет, чтобы я посмотрел ему в лицо? ' — Да! Б ез очков! — Зачем? Это какая-нибудь религиоз­ ная церемония? — Нет, без всяких церемоний... Про­ стите, я тут немного не понимаю сам. Сейчас я все окончательно выясню... Но, обменявшись со стариком-охотни- ком несколькими фразами, он в недоуме­ нии сказал: — Нет, он хочет видеть ваше лицо. — Оно ему так понравилось? — ядо­ вито сказал приезжий. — Нет, — наконец с усилием выгово­ рил переводчик, — он, видите ли ; ищет того, кто убил его сына...» Десять лет тому назад около Лое- Дакки в стычке на границе был убит англичанином сын старого охотника, и вот с тех пор опечаленный горец разы­ скивает убийцу и, когда спускается с гор у JIoe-Дакки, всегда смотрит всех проез­ жающих англичан. На сей раз встретил­ ся американец, и старик заставил его снять свои синие квадратные очки. Так на перепутье дорог у JIoe-Дакки неожи­ данно открылась тайна старого горца, выявились сила его характера, его . не­ угасимая ненависть к поработителям, к тем чужеземным пришельцам, которые отняли у него близкого человека, при­ несли несчастье и беды его родной аф ­ ганской земле. Правдиво повествуя о современном Во­ стоке, советские писатели изживают эк­ зотизм, п о д р ы в а ю т п о д с а м ы й к о р е н ь предвзятое, веками 'сложивше­ еся суждение о восточнах странах как о чем-то отчужденном и непонятном, как о живом воплощении застоя и отстало­ сти. «Итак, заранее отказываемся от обыч­ ных туристских маршрутов, вернее от объектов, обычно осматриваемых турис­ тами, — заявляет Ванда Василевская в своих очерках «Под небом Китая». —Не хотим памятников старины, не хотим му­ зеев. Никаких музеев! Хотим увидеть живую жизнь — как можно больше жи­ вой жизни». Такова авторская позиция видения мира, отвергающая экзотиче­ ский шаблон и развлекательность. Ванда Василевская не позволяет ув­ лечь себя случайным дорожным впечат­ лениям, она умеет улавливать в жизнен­ ных фактах ведущую мелодию времени. «Мощная, радостная волна идущей впе­ ред жизни» — так метафорически обоб­ щает писательница свои китайские впе­ чатления. В чунцинском порту с раннего утра кипит работа, слышатся ритмичные воз­ гл асу грузчиков при переноске тяже­ стей. Такая же трудовая музыка звучит рядом на строительстве шоссейной доро­ ги. Тяжелый каток утрамбовывает доро­ гу, дробит щебень. Метр за метром тя ­ нется все дальше гладкое, укатанное шоссе. А над ним несется легкая, дерз­ кая, полная сил и веры песня «Хэй, сдвинем!» с такой простой и безыскусст­ венной, но вместе с тем захватывающей мелодией. Каждый раз при передвиже­ нии катка направляющий как бы спра­ шивает певуче своих друзей по работе: «Хэй, братья, не тяжело ли? Сдвинем ли, товарищи? Сдвинем ли с места тя ­ жесть?» И тридцатиголосый хор отвеча­ ет: «Хэй, сдвинем! Хэй, потянем! Хэй, потянем!» Как бы ни была тяжела рабо­ та, каких бы физических усилий она ни потребовала, по жизнеутверждающей ритмике припева, по энергичным жестам работающих, по бодрому выражению их лиц чувствуется дыхание новой жизни