Сибирские огни, 1960, № 3

В коридоре санитары остановились, спрашивая: — Куда нести? Вера раскрыла дверь в кабинетик Гамалея, взяла с топчана спящего малыша. — Вносите сюда... Санитары внесли Крушинского за перегородку и положили его на топчан. В комнатке было трудно повернуться, и Рожков распорядился: — Принести топчан, поставить там, — он указал на кабинетик Гама­ лея.— Давайте белье, матрац. Купермана сюда!.. Быстро! Он нагнулся над Крушинским и стал разрезать рубашку на его груди. Обернулся к Вере: — Помогите-ка!— и, заметив на ее руках ребенка, сказал:— Положи­ те это куда-нибудь. Пока... Вера положила маленького прямо на пол в углу. — Держите это,— Рожков сунул Вере в руки кусок окровавленной рубашки Крушинского. Грудь Крушинского то высоко поднималась, то вздрагивала мелкой частой дрожью. На правой стороне груди виднелась рваная рана, покры­ тая запекшейся кровью. Вера на секунду закрыла глаза, а открыв их, увидела, как длинные пальцы Рожкова грубо ощупывают рану. Крушин­ ский застонал. — Осторожнее, прошу вас,— сказала Вера. — Не мешайте,— огрызнулся Рожков и бросил:— Помогите-ка луч­ ше.— И стал перевертывать Крушинского на живот. Тот застонал сильнее. — Вот так... Рожков закатал рубашку. На спине открылось большое сине-багро- вое пятно. Снова работали пальцы Рожкова. И Вере хотелось опять сказать: — Осторожнее! Рожков выпрямился: — Осколок, сударыня! В теле осколок! Явился Куперман в белом халате. — Абрам Маркович,— сказал Рожков,— вот доставили раненого. Осколок... Нужна операция. Куперман склонился над Крушинским и тоже стал ощупывать рану. Крушинский снова застонал. «Что они делают!»— думала Вера. Куперман распрямился: — Осколок не задел кость, его легко извлечь. — Да, и я так думаю,— ответил Рожков.— Прошу вас, Абрам Мар­ кович, прикажите подготовить стол, инструмент. Куперман ушел. Явились санитары, устроили постель в кабинетике Гамалея. Вскоре Крушинский лежал в новом, белом белье, укрытый тем­ ным одеялом. Рожков поднес к его носу смоченный в чем-то кусочек ваты. Крушинский бессознательно отворачивался. — Воды!— резко сказал Рожков. Вера бросилась исполнять приказание, а когда вернулась, принеся кувшин с водой, то увидела, что Крушинский открыл глаза. Но какие! Полупотухшие, затуманенные глаза смотрели на Веру. Чуть слышно, с усилием двигая губами, Крушинский спросил: — Я, кажется, ранен. — Да, осколком. — Опасно? — Нет! Пустяки. Маленькая операция, и все... — Я, кажется, тонул в реке. — Возможно. Одежда на вас была мокрая.